Когда они познакомились он выглядел так, как будто бы только что надел на себя все новое и шёл на главный праздник своей жизни.
Идеально причёсанный, идеально выбритый.
Идеально новые вещи, как будто снятые с вешалки только что.
идеально начищенные ботинки, как будто он не шёл по грязной после дождя улице навстречу ей, а летел по небу.
Он был старше ее почти на двадцать лет и умнее на целую тысячу лет наверное.
Они начали встречаться и она с удивлением поняла что так он выглядит каждый день своей жизни.
Она была другой.
Вечно взъерошенные медные кудри, протертые джинсы, старенькие кеды.
Ей когда то очень понравилось выражение: « какая разница какие кеды на тебе надеты, если эти кеды были в Париже».
Выражение звучало как то по другому, но это не главное, главное что ее кеды были в Париже, Мадриде. Да где они только не были, ее старенькие истрепанные кеды, благо зарплата позволяла.
«Педант, Илюша, ты Чертов Педант»- смеялась она и пыталась разворошить руками идеально уложенные чёрные волосы профессора.
Он явно был недоволен ее действиями.
Убирал ее руки от своих волос и говорил: « Запомни Тина аккуратность во всем это признак цивилизованного человека».
Позже она узнала, что так говорил его отец.
Позже она узнала, что его отец бил его ботинками по лицу, если решал что они плохо начищены.
Позже она узнала, что отец бил его и его мать практически каждый день.
Позже она узнала, что он считал действия отца правильными, пусть и излишне жестокими.
Слишком поздно она все это узнала, а пока она наслаждалась своей любовью.
В юности мы часто влюбляемся не в реального человека, а в придуманного, наделяя реального человека желанными нам чертами.
Скупость принимаем за бережливость.
Равнодушие за сдержанность.
И так далее.
Так было и в ее случае.
Подружки мягко намекали ей, что мужчина как минимум странный, но своевольная девушка просто намеков не слышала.
Он был такой необычный.
« Я буду звать тебя Тина, потому что для такой особенной девушки Валя это слишком просто»- сказал он при знакомстве.
Очень быстро поженились.
Он настоял.
Стали жить у него.
Ее квартиру продали, сделали ремонт в его квартире и купили ему машину.
Как то незаметно для себя она бросила работу, перестала ездить путешествовать и очень редко стала встречаться с друзьями.
Она перестала делать все, что могло вызвать его недовольство.
Джинсы сменила на женственные платья, медные кудри зачесывала с строгий низкий хвост.
Сидела дома, драила квартиру, разыскивала интересные рецепты в интернете и ждала его, надеюсь что день его прошёл хорошо и он не придёт хмурым.
Хмурым он приходил частенько и тогда обижал ее.
Нет, не бил конечно, так, докапывался до всяких мелочей.
Отчитывал строгим презрительным голосом, лишал возможности любить.
Не позволял обнимать себя и спать вместе.
По его словам-наказывал.
« от с тобой как с нагадившей собакой себя ведёт, да и ты как собака нагадившая и осознавшая себя ведёшь. Только что хвостом не виляешь в качестве извинения.»- сказала однажды ей подруга.
В тот же день подруга стала бывшей.
Глупость какая, подумала она, в любви важно уметь уступать, тем более что он прав.
Потом начал бить.
Не сильно, не наотмашь.
Без синяков и очень аккуратно, никто в их окружении и не замечал что он ее бьет.
Он никогда не орал на неё, не громил все вокруг, он тихо шипел унизительные слова и аккуратно бил.
Синяков не было, а боль была.
Вернее две боли: физическая и душевная, причём не ясно какая была сильнее.
Уйти?
А как от него уйдёшь, если любишь.
Почему то с каждым ударом, с каждым унижением любовь не уходила, она только прибавлялась.
Вернее к любви прибавлялось понимание что он прав, она плохая, глупая.
Он виделся ей спасителем, посланным в мир для того чтобы ее воспитывать.
« Ты ничтожество. Ты должна мне быть благодарной что я живу с тобой. Ты никчёмная и никому кроме меня не нужная»-говорил он и был прав.
Она очень старалась стать другой.
И иногда у неё получалось.
Тогда он был нежен и позволял ей себя любить.
Гладил ее по кудрявым медным волосам и называл ее своей милой дурочкой.
Ради этих минут стоило терпеть оскорбления и удары.
Потом она забеременела.
Его радости не было предела.
Он целовал ее живот и клялся что у его сына будет все хорошо.
Родилась дочь.
Дочь его, как выяснилось не интересовала, совсем.
Это нормально, думала она, каждый мужчина мечтает о сыне и чувствовала себя ущербной из за того что не смогла подарить ему сына.
Когда дочь немного подросла он стал воспитывать ее как и Тину.
Тихо шипел что то в маленькое испуганное детское личико, нажимал на точку на ручке чтобы стало больно.
Тине не разрешалось вступать в воспитательный процесс.
Да Тина и не вступала, знала что станет только хуже.
Маленькая Эва плакала и как научила ее Тина шептала: « папочка прости. Прости папочка я исправлюсь».
В эти минуты Тина умирала.
Умирала, но ничего не делала.
Тина понимала что любовь ушла.
Вернее она перешла на маленькую Эву.
Он виделся ей теперь садистом и самодуром.
Уйти?
Уйти было некуда.
Своих друзей она растеряла, а друзья семьи бы ей не поверили.
Процессор университета, эрудит до мозга костей и прекрасный человек, безмерно любящий свою жену и практически боготворящий дочь -вот то, что о нем знало окружение .
Однажды она позвонила на горячую линию для женщин и к ним даже приходили какие то женщины из соц службы, но он как то все замял и потом тихо душил ее подушкой.
Не сильно душил, не до конца, так, чтобы поняла что натворила.
Она вырывалась беззвучно, чтобы не разбудить Эву и хватала ртом воздух.
Ему это понравилось и подобное наказание стало в их доме основным.
Тина с ужасом думала, что однажды он сможет сделать так и с Эвой.
Чем бы все это закончилось?
Неизвестно.
Возможно он однажды придушил бы ее до конца.
Опоздал бы на пару секунд, намеренно или просчитавшись и все.
Возможно она однажды взяла бы Эву на руки и вышла из окна седьмого этажа.
Вышла чтобы быть вдвоём с дочкой и чтобы не больно.
Но он умер.
Схватился за сердце, во время лекции о древней Греции и через минуту был мёртв.
« господи какой молодой то! И пятидесяти лет нет. Бедная жена. Такая семья была! Девочка крошка ещё. Такое горе»- говорили люди на похоронах и косились на Тину.
Тина стояла, обняв Эву и плакала что то шепча одними губами.
Иногда она закрывала глаза.
«Смотрите как она страдает. Что то шепчет, наверное прощается с ним. Бедная девочка. Да что там! Бедные мы все! Наука осиротела»- говорили люди, стоя поодаль от гроба.
А около гроба стояла Тина и плакала от счастья .
«Свободна. Я теперь свободна»- шептала она и закрывая глаза представляла как она с маленькой Эвой гуляют по Парижу. На них обеих старенькие кеды, которые видели почти весь мир. Ее старенькие кеды живы и лежат в коробке на антресолях, а вот у дочки кедов нет.
« надо срочно купить Эве кеды»- сказала она неожиданно громко вслух.
«Ох! С ума сошла от горя! Заболеешь тут , такой ужас»- сказала одна женщина другой.
«Как раз выздоровела я»- сказала Тина и взяв за руку Эву пошла к выходу из зала прощаний.
Ей было некогда, ей срочно нужно было купить дочке кеды.
Ксения Полежаева
|
