Здесь будет интересно!!!

Жила-была одна собака. Конечно сволочь она была еще та, никого особо не любила, ласки не признавала и была на редкость злобным существом. 
Как в такой доброй семье как наша, могло вырасти такое?! Но что 
выросло, то выросло. Когда оно было щенком, его назвали Филя. Филя 
обещал вырасти в прекрасную по своей красоте и характеру собачку. 
А выросло… 
А выросло нечто в полностью белую как снег, лохматую как мамонт и что удивительно с розовым носом собаку. Шерсть свисая на морду 
закрывала вечно злобные глазки, а пушистый белый хвост служил для того, что бы периодически из под него, что то выпадало на ковер. 
Но и у этой скотины были слабые места. Он до умопомрачения любил 
семечки и пельмени. Иногда со стола ему перепадало несколько 
деликатесов, и тогда его глазенки становились добрыми-добрыми, 
насколько это возможно у вурдалака. 
Периодически наступали трудные для нас и крайне тревожные для Филимона моменты. Он рос, начинал пованивать и обрастать шерстью. И тогда принималось решение – мыть и стричь! К этому событию готовились заранее, потому как глупенькое, но необычайно хитрое животное чуяло приход по его душу пестеца и мгновенно щемилось под диван. 
Так было и в этот раз. Где-то мы слажали, и Филимон, жопой почуяв 
приближение недоброго, сквозанул под диван. 
- Фиииляааа, - ласково запел я под диван, иди сюда Филимоша... Ага, 
Филимоша хоть на мозги был и небогат, но инстинкты его были 
развиты как у Стивена Сигала. Поэтому на мои позывные оттуда 
доносился только устрашающий рык. 
- Ну не хочешь так, сделаем по другому...- Я пошел в кухню, взял пельмень и вернулся назад. 
Из под дивана послышался стон окруженного партизана, у которого не осталось даже последнего патрона. 
- Филенька, пельмешек на! - я показал под диван чудный, благоухающий 
пельмень, надеясь что инстинкты выгонят вурдалака наружу. 
Из-под дивана раздался захлебнувшийся в слюне рык и жалобный стон. 
Видно Филя вспомнил как пару раз его вот таким образом выманили наружу, и подстригли как последнего лошару. Короче инстинкт самосохранения в этот раз оказался сильнее чувства голода. 
В общем животина по-хорошему отказывалась выходить из укрытия, дабы как все приличные собаки принять ванну и быть остриженным умелыми матушкиными руками. 
- Филя! – сказал я ему строго – я пошел за шваброй. Из-под дивана 
раздалось яростное «рррррр», и нестриженные когти заскребли по паркету, вдавливая лохматое тело глубже в угол. 
Швабра - это был последний способ вынуть Филимона на свет божий. Это знали все, а лучше всех это знал сам Филимон. Поэтому запустив когти в щелки паркета он ждал развязки, втайне надеясь что вот в этот раз у нас ничего не получится. 
- Иди сюда, собачка...– проговорил, я осторожно запуская швабру под 
диван. «Собачка» страшно зарычала и вцепилась в швабру. 
Перебирая древко я попытался вынуть эту тварь наружу пока ее зубы были воткнуты в швабру, но она, сообразив на полпути что 
происходит что-то не то, бросила инструмент и опять закогтилась в 
своем углу. 
И тут из-под дивана завоняло. 
- Ах ты, падлюка, скунс поганый, – возмутился я и повторил попытку. 
- Выходи, гад, вылазь... – гундел я под диван. Из-под дивана слышалось 
рычание и летели щепки от швабры. Это маленькая болонка раскладывала 
швабру на атомы. 
- Ну все, пистец – сообщил я Филимону. Рррррррр – прогундел со шваброй 
во рту Филя. 
- ААААААА!!!! – заорал я под диван. Охренев от удивления Филя открыл пасть и выпустил швабру. Я сделал отвлекающий маневр, и, пока животное сквозь заросшую челку пыталось рассмотреть что-то делаю, я поддел его шваброй и под истошные вопли Фили выволок его в зал. Этот гад упирался чем только мог, но на скользком паркете это было бесполезно. Я толкал перед собой швабру, которая в свою очередь толкала собаку. 
Филя голой жопой скользил по паркету, скрёб лапами и отчаянно 
матерился: 
- Волки позорные!!! – визжал Филимон, – Не возьмете!!! Зарулив в зал он 
увидев матушку и понял – все, это пистец... 
- А на чееооорной скааамьеее, на скамьеее паадсудимыыыых!!! – заверещал он прощальную песню... 
Через час он был помыт, побрит и накормлен пельменями. 
- Ну же гады! – думал Филимон, оглядывая уже пустую миску, – вот так, за копейки 
купить пацана! Эээх... 

Кобах