В супермаркете пахнет подгнившей картошкой, мокрыми полами и - поверх всего этого - кондитерской ванилью. Видимо, так пахнут деньги, которые зарабатывает на этом всём кто-то важный, большой и счастливый.
Кассир открывает мою коробку яиц дежурным жестом, кивает и закрывает её обратно.
Я не удерживаюсь, спрашиваю:
- Вы боитесь, что там яиц не хватает? Или что там пару лишних?
- И такое бывает... - загадочно хмыкает продавец.
- Вот прямо лишние? Прямо в коробке?
- Нет, чаще битые... - соглашается продавец. - Но бывает всякое.
- И что же ещё там бывает? - опять не удерживаюсь я.
- Например, не простые яйца, а...
- А золотые?
- Почти. Киндер-сюрпризы бывают. Очень удобно так киндер-сюрпризы воровать, если укладывать в коробки под яйца.
- Это дельная мысль, действительно удобно! - соглашаюсь я. - Даже странно, как мне самой
в голову не приходило...
- А ещё бывает, что покупатель берёт те яйца, что покрупнее и подороже, и кладёт их в коробку из-под дешёвых яиц... - вкрадчиво продолжает продавец. - Тут даже придраться сложно, они ещё и спорят потом на кассе, кричат "да какая вам разница, яйца и яйца!", так что приходится говорить "вот и берите те, что помельче, раз вам без разницы!".
- Подумать только! - восхищаюсь я. - Какие изобретатели! Какая чудесная наглость!
- А ещё бывает... - пытается продолжить вдохновлённый кассир, но меня уже отталкивает деловитая очередь.
Впрочем, преступный ящик Пандоры в моём воображении уже открыт.
А ещё можно под каждое яйцо насыпать немножко гречки, соображаю я. Крупы вон как подорожали, сто граммов - уже приличный навар, а под яйцом-то при беглом осмотре и не заметишь... А ещё можно каждое яйцо снизу смазывать сливочным маслом... Нет, не гигиенично как-то... хотя воровство потому и есть - грязное дело... Да и что я на этих яйцах зациклилась? А ещё можно воровать постное масло при помощи шприца, высасывая его, драгоценное, прямо сквозь стенку бутылки... Можно пачкать рукава куртки в муке - и стряхивать её в специальный пакетик... Можно... можно... можно... И лицо моё уже пылает от криминального жара, и уже заранее стыдно смотреть в глаза кассиру после всех этих грязных мыслишек, так что вечером я
на всякий случай иду в другой супермаркет.
Там, стоя в очереди, я с интересом наблюдаю
за женщиной, которая пробивает на кассе обычный борщевой набор. Странность только
в том, что капуста-картошка-лук у неё свалены вместе в один тоненький прозрачный пакетик,
а морковь-свекла-томатная паста - в другой.
На каждом пакетике - несколько ценников для кассира. И я снова не удерживаюсь. Когда подходит моя очередь, спрашиваю:
- А это... это вот сейчас... когда разные овощи в одном пакете...
- Это для экономии, - поясняет кассир. - На пакетиках экономят, они ж теперь платные!
- По семь копеек, кажется... - смутно припоминаю я.
- Эге... по двенадцать! Два пакетика
по двенадцать - уже двадцать четыре, четыре пакетика - уже сорок восемь копеек... сорок восемь пакетиков... Короче, экономия!
- Ну да, ну да... - неуверенно соглашаюсь я, смутно припоминая, чем пахло от этой женщины в очереди.
Мылом. Каким-то цветочным мылом и усталостью. Видимо, так и пахнет экономия.
Но сколько же таких эконом-борщевых наборов надо взвесить, чтобы сэкономить в месяц хотя бы гривен двадцать?
С другой стороны, говорят же, что копейка бережёт рубль? Тогда двенадцать копеек берегут, к примеру, гривну, сорок восемь копеек - берегут целый доллар, а доллар... доллар, взятый в нужном количестве, может сберечь целую жизнь, кто бы спорил. И вслед за ящиком преступной Пандоры во мне открывается ещё более страшный - ящик Пандоры экономной.
Дельная, дельная придумка с этими кулёчками... А ведь ещё можно начать, наконец, ходить в магазин со своим пакетиком, оставшимся с прошлого раза! Да, но тогда придётся начать покупать мусорные пакеты... Так ведь можно экономить мусорные пакеты, используя их по нескольку раз! Можно даже воровать из контейнера чужие мусорные пакеты! Или просто выбрасывать мусор
по старинке, прямо в ведро! Да, но тогда
в квартире будет и вонять по старинке, каким-то помойным ведром... Но ведь экономия не пахнет! То есть яйца не пахнут! То есть деньги не пахнут! То есть... то есть...
К ночи воображение моё уже металось
по тонкому краю между бездною криминала
и пропастью экономии, и одно так плотно перетекало в другое, что представив, как отковыриваю с грязной моркови на прилавке комья земли, я уже не могла сообразить, что нужно будет прятать под яйца в коробке - землю, морковь, пакетик, двенадцать копеек? И главное - чем это будет: экономией, воровством или чем-нибудь третьим, странным и жалким, для чего ещё не придумано слова, но что происходит тут изо дня в день?..
Ночью я вышла выгуливать собаку. Пёс Руди,
не экономя сил, скакал из сугроба в сугроб, разбрызгивая грязный подтаявший снег.
В остальном было пусто и честно, будто после финальной распродажи мира со скидкой или какого-нибудь окончательного воровства.
Возле мусорного контейнера валялись свёрнутый в рулон огромный старый ковёр, какие-то безумные вязаные кофты, блеклые фотокарточки, размякшие пары туфель и окаменевшие квадратики печенья. Видимо, очередную морально устаревшую бабушку разобрали на запчасти. Среди всего этого серебрилась крохотная двугривенная монетка.
"Это же... сколько-то там пакетиков... и половина яйца..." - устало подумала я, заставляя себя стянуть перчатку, нагнуться и подобрать.
Пахло тишиной, голым зимним городом, смертью, мокрой землёй, мокрой псиной
и будущей чашкой кофе, которую предстояло выпить дома после прогулки.
Видимо, временами так странно пахнет счастье.
А деньги... ну, то ли опять насморк проклятый, то ли вправду - ничем не пахнут.
Тая Найденко
|