Люцифер проснулся разбитым и злым. Другим он проснуться не мог. Люцифер проснулся в теле Вити Голубкина, известного алкаша, философа и страстотерпца. Страстотерпцем Витя был потому, что изо всех сил терпел эту жизнь. Пермь эту за окном терпел. Погоду противную. Воды горячей вторую неделю нету. Мост ремонтируют. Жена, курва, водку в унитаз льет. Немцы вылетели. Эти кривоногие на испанцев попали. Пенсия в трубу сквозанула. На работу никуда не берут, потому что пятьдесят два. Бензин подорожал. Коммуналка, ети её в душу! На заводе засада. Сын, балбес, кредитов понабрал. Печень барахлит. По телеку врут, как я не знаю что. Лжеказаки живых детей нагайками бьют. Куда ни кинь — везде двадцать два.
А какая философия в мире возобладала? Это по чемпионату мира видно, какая философия возобладала. Все команды делятся строго на два типа. Одни пытаются играть в красивый футбол, где стеночки, забегания, скрещевания, дриблинг и всё такое. А другие, крестьяне вонючие, окопаются всей кодлой в штрафной по колено в навозе, и машут оглоблями, разрушая красоту. И кто побеждает? Побеждают крестьяне. Прагматизм побеждает. Цинизм. Голый расчет. А где полет? Где футбольная песнь Роланда? Где Средневековый романтизм? Где?!
Нет, Витя решительно отказывался жить в этом мире. Дурацкий мир. Сухой, как галета. Насквозь прямо понятный, словно это не мир, а дом престарелых. Встряхнуть его надо. Взбодрить. Отхлестать по ланитам. Привести в чувства. Поубивать всех к чертовой матери!
Эти мысли и настроения Люцифер воспринял в один момент, едва проснулся. Допроклинался Витек. Допризывал бодрость. Будет щас тут всем в меру их достоинств.
Люцифер потянулся и сел. В комнату вошла Света Голубкина.
— Проснулся, пьянь?
— Как...
Люцифер зажал себе рот ладонью, потому что от неожиданности заговорил своим настоящим голосом. Света брякнулась в обморок. Если б Люцифер договорил свое «как видишь», жена бы преставилась. А так — легкий обморок и шишка на голове.
— На работу когда устроишься? И чего это я упала? Совсем ты меня довёл!
Люцифер взял себя в руки и ответил Витиным голосом:
— Щас прямо и пойду.
— Куда пойдешь?
— На работу устраиваться.
— Не возьмут опять. Яичницу хоть съешь.
Пошли на кухню. Люцифер не нуждался в еде и поэтому проговорил:
— Такую яичницу грешно есть помимо водки.
— Алкаш проклятый! Только о водке и думаешь.
— Успокойся, Света. В минуты отчаянья, а только такие минуты можно назвать настоящими, я думаю о тебе.
— Чё?
— Не бери в голову. Я ушёл.
Пока Люцифер спускался на лифте, он пролистал Витину память, как тонкую книгу. Витя показался ему неглупым человеком, но идиотом. Все, что отравляло его жизнь, и было жизнью в этой стране, просто Витя не мог с этим смириться. Он ему поможет. С футболом, конечно, ничего не поделать, а вот со всем остальным можно попробовать.
Ровно в десять ноль-ноль к офису «Сбербанка» подошел сухонький мужичок невысокого росту. Он был одет в клетчатую фланелевую рубашку, брюки с «пузырями» на коленях и стоптанные сандалии. Дело происходило в Верхних Мулах. Проникнув в отдел кадров, мужичок вкрадчиво заговорил с холеной женщиной.
— Здравствуйте. Я Витя Голубкин. Я по поводу трудоустройства. Хочу пойти к вам консультантом.
Кадровичка оглядела визитера и брезгливо поморщилась, будто хватила уксуса.
— Вам сколько лет?
— Пятьдесят два.
— Вы нам не подходите по возрасту.
— Я везде не подхожу по возрасту. Что ж мне теперь с голоду подыхать?
— Ничего не могу поделать. Инструкция.
— А кто написал эту инструкцию?
— Кто надо, тот и написал! Идите давайте.
— Я никуда не пойду. У меня диплом есть. Я хорошо соображаю. Почему вы отказываете мне только на основании возраста?
— Мужчина, ну, в самом деле?! От работы отвлекаете. Выйдите из кабинета.
— В юности я работал автомехаником.
— Чего?
— Я работал автомехаником. Перебирал детали. Бракованные — выбрасывал.
— И что?
— Вы мне напоминаете такую деталь. Неисправную функцию. Мне кажется, я должен быть последователен.
— Что вы несёте. Я щас охрану позову!
Кадровичка потянулась к телефону.
— Я вырежу вам сердце прямо на этом столе.
Люцифер ухмыльнулся и в мгновение ока оказался возле кадровички. Пальцы, налившиеся нечеловеческой силой, смяли горло.
— Говори, тварь, кто написал инструкцию?
— Грев. Моисей Грев.
— Встречал я уже одного Моисея.
Рывком Люцифер уложил кадровичку на стол. Разорвал блузку. Откуда ни возьмись, в его руке блеснул изогнутый нож. Светящаяся сталь вспорола грудную клетку. Кадровичка умерла мгновенно. Люцифер не любил случайной жестокости.
— Так вот... Таким вот образом.
В руке Люцифера лежало свежевырванное сердце. Вдруг он противно пропел песенку из автобуса, слегка её переиначив:
— Увози меня теперь и целуй меня везде, я ведь мёртвая уже...
Гулко хохотнув, мужичок швырнул сердце в стену. В ту же секунду с его одежды исчезла кровь. Аккуратно притворив дверь, он вышел на улицу и закурил. Рядом с банком стояло такси. Люцифер сел на переднее сиденье.
— Ты чего сел?
— Это ведь такси?
— Такси и чё?
— Хуй в очё, животное. Ты как с клиентом разговариваешь?
— Ты чё базлаешь, дед? Я зону топтал! Я за хуй в очё на перо тя посажу!
— Ты сосать щас у меня будешь и причмокивать, чёрт мыльный! Знаю я, как ты трусы в зоне стирал, краснопузый! Леня Сивый за бараком смотрел?
Таксист сбледнул и понурился.
— Он.
— Ну и хули ты барагозишь, перхоть? Вези давай и не мороси. Вора везёшь.
Люцифер расстегнул рубашку и показал таксисту воровской крест. Таксист покрылся испариной.
— Куда ехать?
— Где у вас Моисей Грев сидит?
— Грев?
— Грев.
— Так в Москве...
— Туда и езжай.
— Чё?
— Ты тупой что ли?
— Тупой. Далеко это. Проще самолётом.
— Ладно. Кто у вас за воду отвечает?
— За какую воду?
— Которая из крана течёт.
— Не знаю.
— А кто вообще за город отвечает?
— Губернатор.
— Вот к нему и вези.
— Понял.
Подъезжая к губернаторскому зданию, Люцифер воззрился на пустырь, обнесённый забором.
— Это что?
— Фонтан строят. Придурки.
— Почему придурки?
— Потому что лето два месяца в году. Кому этот фонтан нужен? Опять пиздят народные средства.
— Пиздят?
— Воруют.
— А кто больше всех пиздит?
— Москва, конечно. Мутин, Лососев, Арбуз Мойдодыров. Сволочь бородатая.
— А народ что?
— Так ничего.
— Зря.
Губернатор сидел в кресле и чего-то писал, когда в кабинет вошел Люцифер с двумя трупами телохранителей на каждом плече. Сбросив трупы на пол, он разогнулся и сказал:
— Почему бровей нет, чудик?
Губернатор утратил дар речи. Люцифер продолжил бомбардировать его вопросами:
— Почему воды нет? Почему фонтан строишь? Почему на работу после пятидесяти не берут? Почему по телику врут? Почему коммуналка такая высокая? Почему лжеказаки детей нагайками бьют? Почему на заводе не платят? Почему мост плохо ремонтируют? Почему на испанцев вышли? Где романтизм? Где полет? Где футбольная песнь Роланда? Почему торжествует прагматизм? Отвечай. Я жду.
Губернатор откашлялся и проблеял:
— Это не я. Это Мутин. И Лососев. И Арбуз Мойдодыров. Я просто винтик в государственном механизме. Не убивайте меня.
— Одни винтики вокруг... Ты давно умер. Я просто это подчеркну.
— Не надо! Вода — это Виктор Облигация! Он виноват.
— Молодец! Так держать.
В руке Люцифера блеснул нож. Губернатор взвизгнул, но тут же был придушен железной рукой. Люцифер не стал вырезать ему сердце. По горлу чиркнул. Некогда было. Таксист ждал «вора в законе» у пассажирской двери. Предупредительно её распахнув, он обежал машину и прыгнул за руль.
— Куда сейчас, босс?
— Езжай в Москву. Хочу Россию посмотреть.
— Будет сделано!
— Пока едем, расскажи, что у вас в России не так.
— У нас всё не так, босс. Через жопу всё. Изволите выслушать?
— Изволю.
— Мутин, значит. Гэбня кровавая. Я раньше так не думал, а щас думаю, потому что он пенсию задрал.
— Насмерть?
— Почти. Ну, слушайте...
Пока Люцифер ехал в Москву, полиция нашла трупы. Зрелище их впечатлило. К расследованию подключились сотрудники ФСБ. Были просмотрены записи видеокамер. Уже через пять часов Витя Голубкин был идентифицирован. Чуть позже, опять же по камерам, оперативникам удалось вычислить номер такси. Машину объявили в розыск. Опера думали, что такси находится в Пермском крае, и поэтому розыск был региональным, а не федеральным. Федеральный был объявлен только на следующий день, когда Люцифер уже подъезжал к Москве.
На Красной площади Люцифер закурил и твердой походкой пошел в Кремль. Ему не хотелось работать руками, и поэтому он запел своим настоящим голосом песенку из такси:
— Люби меня по-французски, раз это так неизбежно, как будто ты самый первый, как будто мой самый нежный. За всё, что было так рано, за то, что было так мало, люби меня по-французски, тебя мне так не хватало.
Бегущие навстречу бойцы ФСО пачками валились замертво. Пули, выпущенные в Люцифера, огибали его и возвращались к стрелкам. Ракеты летели в разные концы страны и разносили в щепки дворцы государственных мужей. Вместе с одним из них погибла невинная уточка.
В овальном кабинете Люцифер нашел Мутина, Лососева, Арбуза Мойдодырова, патриарха Мефодия, Игоря Сучина, Моисея Грева и Виктора Облигацию.
Немую сцену продолжила автоматная очередь вопросов.
— Почему коррупция? Где депровинциализация? Где децентрализация? Почему политики нет? Где сменяемость власти? Где социальные лифты? Почему коммерсантов душим? Гимнасток почему ебём? Когда в магазине последний раз были? Где выборы мэров и губернаторов? Почему регионы обкрадываем? Куда нефтянные баксы дели? Почему развели такие порядки? Где песнь Роланда?
Ответов не последовало. Очередь продолжилась.
— Почему по телеку врут? Почему с Украиной война? Почему в Сирию полезли? Почему зарплаты маленькие? Зачем людей невиновных сажаете? Где разделение ветвей власти? Совсем охуели, суки?
Ответов не последовало. Люцифер вздохнул. Вдруг Мутин просипел:
— Они нас сами выбрали.
— Они ошиблись. Со всяким бывает.
— Они без нас...
— Подохнут?
— Да.
— В девяностые не подохли и щас не подохнут.
— Но кто будет управлять?!
— Ты не понял, Мутин. Я пришел не устроять государство.
Я пришел убивать. Слепая сила, понимаешь? Ну, как закон Димы Яковлева. Или про верующих чего-то там. Или эти ваши надуманные аресты. Знаете, почему я здесь, упырята?
Арбуз Мойдодыров тряхнул поседевшей бородой и с акцентом спросил?
— Пачиму?
— Потому что вы заебали Витю Голубкина.
Хором:
— Мы его даже не знаем!!!
— А никого не ебёт.
И в третий раз блеснул кривой нож. Мутин, Лососев, Арбуз Мойдодыров, патриарх Мефодий, Игорь Сучин, Моисей Грев и Виктор Облигация бросились врассыпную. Ну, то есть они дернулись, чтобы побежать, но тут же умерли от заворота кишок. Люцифер все-таки. Его власть. Как ему захотелось, так и умерли. Оглядевшись, ангел ада гулко отряхнул ладони, вышел из Кремля, поубивал всех лжеказаков и тут же испарился.
Над Россией догорал рассвет. На его фоне было не очень заметно пламя разгорающейся гражданской войны. В Перми, мучаясь бодуном, проснулся Витя Голубкин. Он всё помнил. Его губы тряслись, руки ходили ходуном. Витя напился вдрызг и пил три дня. А потом рожу умыл и вдруг подумал: «Так им всем и надо!» И успокоился впервые за многие годы.
Павел Селуков |
