Родители через пару дней уехали домой заниматься своими делами, а также отдохнуть от наших проделок и устроить очередную встряску своим предкам. Как сказала бабка: «Не знаю, за что нам с дедом такое испытание на старости лет? Видимо, где-то мы нагрешили, и боженька теперь каждое лето присылает нам наказание».
Я так понял, что наказание — это мы с Вовкой. Бабка даже проверяла, нет ли у нас хвостов и рогов. Вдруг мы бесы или черти и, как говорит бабка, через нас нечистый пытается довести её до греха. А именно дожидается, когда нервы не выдержат у неё и она огреет кого-нибудь лопатой от всего её чистого и доброго сердца.
Сердце у бабки и правда было доброе. По крайней мере я не стал проверять, а поверил на слово, поминая прошлое лето, когда она говорила: «Если бы не моё доброе сердце, я бы тебя в рукомойнике давно утопила. Ирод городской».
Настало время знакомить Вовку с особенностями проживания в деревне. Для него в диковинку было всё, даже куры. А то, что молоко добывают из вымени коровы, так это вообще открытие. Для него было большим сюрпризом, что молоко не сразу в пакетах появляется. Он, конечно, знал, что молоко даёт корова, но не в таком виде и тем более не оттуда. Точнее, он вообще об этом не задумывался.
— Это как поссала, получается, — высказал он своё мнение и скривился. — Никогда больше молоко пить не буду.
Собственно, с этой коровы и произошло «боевое крещение» Вовки.
Он никак не мог поверить, что молоко добывают из этих сосисок.
— Я тебе сейчас покажу, — заявил я Вовке.
Я, конечно, уже видел, как бабка это делает, и почему-то решил, что сложного в этом ничего нет. Мы сбегали в дом за ведром и отправились в сарай, где, собственно, и стояла корова. Единственное, чего я не знал, так это то, что корова не всегда доится. По правде говоря, я вообще ничего не знал об этом. Я так понимал, что если хочешь молока, то иди и бери. Чем мы и занялись. Ведь перед Вовкой я должен был выступить экспертом в доении коров.
Я по уму поставил скамейку рядом с коровой и подставил под сосиски ведро.
— Садись, — указал я Вовке на скамейку.
— Зачем?
— Корову будешь доить, — объяснил я Вовке.
— Я-то уже делал, — соврал я. — Теперь ты должен попробовать.
Вовка неуверенно присел.
— И что делать?
— Бери вон те сосиски в руки и тяни их вниз. Молоко польётся в ведро.
Вовка присел, корова недоверчиво обернулась и повела задней ногой.
— Она меня сейчас пнёт, — занервничал Вовка.
— Не ссы. Она всегда так себя ведёт. Дёргай.
Вовка протянул руку к сосискам, корова повторила свой манёвр. Мне тоже её поведение не внушило доверия.
— Мы сейчас привяжем её, — успокоил я Вовку.
Сбегав в сарай, я принёс моток верёвки. Аккуратно привязал к столбам в стойле и тихонько, стараясь не нервировать животное, к каждой из задних ног.
— Теперь можешь смело дёргать.
Вовка в очередной раз протянул руку и неуверенно дёрнул. Корова посмотрела на Вовку, дёрнула немного ногой, но верёвка не позволила ей сделать это так, как она планировала.
— Да что ты там мнёшься? Дай я.
Я согнал Вовку с места и устроился перед сосисками. Мне самому было уже интересно. Видеть-то я видел, но попробовать всё как-то не получалось. Я уверенным движением заправского дояра (или как там их зовут) взялся двумя руками за сосиски и со всем уважением к своему делу дёрнул их вниз.
Корова подозрительно замычала и опять попыталась возмутиться ногой, но верёвки по-прежнему её держали на месте.
Я решил, что это было слабовато, дёрнул сильнее.
Корова, издав протяжное и жалостливое «м-у-у-у-у», дёрнула ногой, затем второй, затем она попробовала двумя и с усиливающимся «м-у-у-у-у» повалилась на бок.
Раздался треск ломающегося стойла, сопровождающийся отчаянным мычанием животного.
В итоге корова завалилась на пол и, истерично перебирая ногами, пыталась занять исходное положение.
Моё счастье, что я успел вовремя отскочить. Иначе я, с большой долей вероятности, полетел бы, как то пустое ведро.
Я уж не знаю, как услышала бабка позывные коровы. Видимо, жизнь в деревне учит всякому, в том числе и понимать, про что мычит корова. Недаром есть такая поговорка: «Чья бы корова мычала». В данном случае мычала корова бабки.
На самом деле одной коровой там не обошлось. Куры в истерике вылетали на улицу, свиньи визжали так, будто следующие на дойку в очереди стояли они. В общем, в этом зоопарке как будто наступил маленький конец света. В дополнении ко всему орал ещё и Вовка, когда вылетающие куры перепрыгивали через него.
Бабка прибежала и, увидев носящихся в беспорядке кур, отмахивающегося от них Вовку и валяющуюся на полу корову, почуяла неладное. Один только я стоял, опешивший от всего происходящего, в сторонке и держал перед собой в руках скамеечку для дойки.
— Вы чё тут натворили, идиоты? Вы же только приехали. Трёх дней даже не прошло ещё.
— Вовка корову подоить хотел, — сказал я почти правду.
— Я щас вас обоих подою! Ты посмотри, что наделали! Зачем скотину связали?
— Брыкалась, — оправдывался я.
— Ну всё. Доигрались. Щас вас дед обоих привяжет во дворе, чтобы не брыкались, а я доить буду, пока молоко не пойдёт. И только попробуйте мне не выдать по ведру молока. Я вас на ферму сдам. Там вас быстро раздоят! — орала на нас бабка.
— Так мы же не коровы, чтобы нас доить. Откуда у нас молоко? — вмешался Вовка.
— А ты лучше помалкивай. Только приехал, а уже хлев разнесли. Куры теперь яйца нести не будут, а с коровой вообще ещё неизвестно что случилось.
— Я, если что, могу яйца носить, — внёс своё рациональное предложение Вовка.
— Да иди ты! Яйценос хренов... Свои носи, пока не оторвала! — продолжала орать на нас бабка. — Два яйца без мозгов. Чё вылупились? Идите в дом, зовите деда.
С коровой, конечно, всё в порядке было, да и загон дед починил. Куры вроде неслись исправно. Я Вовке объяснил, что яйца курицы никуда не носят. Они просто сидят на них. Я даже потом хотел Вовке показать, как это выглядит, но бабка увидела, что мы собираемся в хлев, и не стала ничего слушать про яйца. Она просто предложила нам свои поберечь, а куриные оставить в покое.
Так вот и состоялось знакомство Вовки с хозяйством. Он узнал, как трудно даётся молоко. Как визжат свиньи и как умеют летать куры со своими яйцами.
Андрей Асковд
|