Каждый раз, как только случалось задержаться в гостях у сына, Афродита Кирилловна, которая четыре года назад стала бабушкой, читала внучке Сашеньке сказки. И каждый раз после прочтения впадала в какую-то необъяснимую тоску. Вот и сегодняшний вечер не стал исключением.
- Ба, почитай про муху, - попросила белокурый ангел Сашенька, и Афродита Кирилловна, сняв с книжной полки Чуковского, отправилась готовить малышку ко сну. Но не тут-то было.
Когда Сашенька, поправив на груди желтую фланелевую пижамку, затихла под одеялом, Афродита Кирилловна раскрыла книгу и низким грудным голосом стала читать: «Муха, муха-цокотуха, позолоченное брюхо, муха по полю пошла, муха денежку нашла...». При упоминании о денежке Афродита Кирилловна замолчала. Она вспомнила, что до получки в кошельке осталось триста рублей. Еще полторы тысячи хранится на банковской карте. И еще рублей 200 ей должен сосед, Анатолий Егорович, приличный с виду мужчина, только очень уж сильно пьющий.
- Должен-то должен, - вздохнула тут Афродита Кирилловна, - только вряд ли отдаст. Завтра же позвоню в его дверь и потребую долг!
- Ба, мы дальше читать будем? - закапризничала Сашенька.
- Да, дитя мое, - очнулась Афродита Кирилловна и завела: «Пошла муха на базар и купила самовар». Тут бы ей самое время продолжить про тараканов, но воображение вдруг нарисовало турецкий базар в Анкаре, где Афродита Кирилловна отдыхала 10 лет назад по турпутевке. Базар, что и говорить, был роскошный! Чего там только не было! Афродита Кирилловна накупила тогда кучу разноцветного тряпья — а что? Приценялась, ощупывала, нюхала, торговалась! Вернулась в родной Петербург загоревшей и отдохнувшей, яркой как тропическая птичка. Коллеги по работе позавидовали, мол, все жаловалась, что денег с собой берет впритык, а вон сколько нарядов набрала! Одна оранжевая юбка в пол чего стоила!
- А, кстати, она единственная дорого и стоила, - произнесла вслух Афродита Кирилловна и стала вспоминать, где сейчас эта юбка. Возможно, она ее кому-то и отдала.
- Кате, той, что снизу? - задумалась Афродита Кирилловна, имея в виду многодетную соседку с четвертого этажа. - Или нашей Оксанке? Внучатой племяннице?
- Читай уже! - угрожающе приказала малышка Сашенька и гневно провела пальчиком по оклеенной аляповатыми обоями стене.
- Обои какие ужасные! Надо бы переклеить! - опять вслух сказала Афродита Кирилловна и вновь стала читать: «Тараканы прибегали, Все стаканы выпивали! А букашки — по три чашки!». На «букашках» Афродита Кирилловна вспомнила свой полувековой юбилей, который она проводила в загородном ресторане «Тайфун». С большим размахом! Денег на ресторан она занимала у банка. И теперь с каждой зарплаты банк удерживал с нее три тысячи рублей. А с коллегами-«букашками» она уже психологически разошлась. Особенно — с Елизаветой Андреевной, старой завистливой мымрой, которая никак не могла простить Афродите Кирилловне, что та увела у ее дочери гражданского мужа Максима. Максим дочери Елизаветы Андреевны — Софье был не нужен. Даже в качестве предмета интерьера. Поэтому Афродита Кирилловна пригласила его как-то вечером на чаек, дескать, полку в прихожей приколотить. Утром Максим забрал у нее запасные ключи, а вечером пришел к ней с чемоданом. В котором лежали три пары чистых трусов, две рубашки, костюмные брюки и дрель. «Маленький комарик».
Елизавета Андреевна звонила потом по телефону и в дверь, кричала на всю парадную, обзывала Афродиту Кириллловну «старой проституткой», та не сдалась, Максим не вышел. А Соня вообще не позвонила и не пришла ни разу. И все успокоились.
Сашенька уже спала, а Афродита Кирилловна так и продолжала сидеть на детском стульчике в самом углу и все читала, читала...
«Вдруг какой-то старичок-паучок нашу муху в уголок поволок!».
Афродита Кирилловна закрыла глаза и вспомнила, как в прошлом году они зажигали с Максимом в Сочи. Как он быстро вырубился, отведав на брудершафт с хозяином отеля местный коньяк, а она так быстро не сдалась: пила по чуть-чуть, много закусывала. Потом коньяк все же ударил ей в голову, и она пошла танцевать. Одна. Посреди освещенного ночными фонарями зала. Играла какая-то задорная иностранная музыка, Афродита Кирилловна в белой блузе и коротких шортах выполняла, слегка покачиваясь, сложные па. И вдруг хозяин отеля подошел к ней, размахивая импортной купюрой, схватил за талию и прошептал, что хочет увести ее — как муху! - к себе. В уголок. Афродита Кирилловна оттолкнула руку, сующую ей в лифчик деньги, подпрыгнула и хотела влепить нахалу пощечину, но тут очнулся Максим и громко попросил у официанта водки. Хозяин быстро ушел, а Афродита Кирилловна, поправив кружевной лифчик, схватила любовника за руку и...они побрели к ночному, пахнущему сушеными кальмарами морю...
Афродита Кирилловна сняла с Максима рубашку, расстенула молнию на своих шортах...Идиллию разрушила вывалившаяся из-за кустов на берег пьяная компания с магнитофоном. Они стали скакать, размахивать руками, обниматься, желать друг другу счастья! Один милый юный мальчик обнял и ошарашенную Афродиту Кирилловну и чмокнул ее в шею. А потом и в губы. Взасос.
Максим лежал на песке, укрывшись белой рубахой, и пускал пузыри.
- Ты красивая, - сказал мальчик. - Пойдем?
Он показал ей рукой на пышные кусты, обнял там, где заканчивались ее бедра.
- Я замужем, - соврала Афродита Кирилловна, и убрав руку мальчика со своей «пятой точки», показала ему на спящего Максима.
- Забавный старикан, - усмехнулся мальчик и жестами попрощался -«пока».
При этих воспоминаниях тоска слегка сжала ее сердце, Афродита Кирилловна захотела набрать Максима, спросить, как он там сегодня, дома один, но передумала и, погасив ночник на прикроватном столике, вышла в коридор. Вместе с книжкой.
- Муху за руку берет и к окошечку ведет, - процитировала она по памяти бессмертные строчки, плеснула себе коньяку и всерьез задумалась, почему Максим, черт бы его побрал, не хочет жениться...
"Этот мужчина и эта женщина"@nadezhdinskaya=== |