Геннадий Круглов сидел за столиком дорогого паба-ресторана и старался не замечать, что вот уже семь минут никто из официантов к нему не подходит. Конечно, уже вечер, и посетителей хватает – проворные официанты, легко удерживая прозрачные пенящиеся кружки, виртуозно снуют между множеством столиков. А ведь было время – всего каких-то пять лет назад – когда он был завсегдатаем этого известнейшего во всем городе места. Услужливые официанты, разбалованные его щедрыми чаевыми, со всех ног спешили к его столику и, услышав небрежное – «мне, как всегда», через минуту ставили перед ним запотевшую высокую кружку ароматного холодного пива. Но… времена меняются – и официантов прежних уже нет, да и он сам давно не ходит по таким заведениям.
Увидев, наконец, что к его столику приближается молодой человек, в характерной для этого паба одежде и на ходу раскрывающий меню, Гена остановил его властным жестом:
- Мне Хофброй, 0,5, и побыстрее…
Он, в общем-то, и не спешил. Ему, наоборот, хотелось насладиться воспоминаниями давно забытой атмосферы некогда излюбленного ресторана: звучанием классной музыки, мастерски подобранной в этом заведении, гомоном веселых людских голосов, смеха, звона толстого стекла – всего то, что одним махом стирает тоску с души и придает всей жизни вокруг иллюзию бесконечного праздника. А изворачиваться и лгать – почему ему захотелось прийти сюда именно сегодня – не стоит. Лгать самому себе – это вообще слишком утомительное и заведомо проигрышное занятие. Так что… Понятно, что все дело в Ленке…
Эх, Ленка, Леночка… Вот надо же им было повстречаться сегодня утром, когда столько воды утекло… Ему казалось, что он и забыл ее давным-давно. Ан, нет… Одной мимолетной встречи хватило, чтоб взбаламошить все его мысли. Ведь она и женой-то его не была, хоть прожили они вместе года три, наверное… Да… почти четыре. И до нее были женщины, и после. Просто Ленка была особенная. С ней жизнь звучала… как бы это сказать… звучала в стиле «Диско». Весело, легко, задорно. Она была красивой женщиной без проблем. Больше того, она приносила Генке удачу. Именно с ней его, лениво дремавший бизнес, взлетел вверх, оборачиваясь в большие деньги и раскрашивая в сочные цвета бегущие все быстрее дни. Они вместе неслись на его новеньком автомобиле к морю, чтобы слушать, как розовое, только что рожденное солнце играет джаз на летнем саксофоне. А Ленка, точно попадая в такт музыке, бежит по мелким, пузырчатым, словно игристое шампанское, волнам, и ее соблазнительную молодость лишь слегка прикрывает его рубашка, мокрая от утренних брызг. А потом джаз сменялся наивным стилем кантри, и они считали такие близкие звезды, лежа в стоге душистого свежего сена и отрываясь лишь на страстные поцелуи. Дела шли в гору, Ленка расцветала день ото дня, привнося в его жизнь все новые и новые, живые и радостные звуки. И надо же было ей так не вовремя войти в его кабинет… Он и секретаршу ту, глупую, потом уволил, и несколько раз прощения попросил. Но… Лена ушла.
Ушла и вместе с собой забрала его удачу. И как-то незаметно жизнь вокруг стала стихать и останавливаться. И как Генка не барахтается, но его дела, то и дело, сползают вниз, будто подтаявший прошлогодний снег с горной вершины. И музыка в стиле «Диско» больше не звучит – так, монотонный и едва различимый дождливый блюз, в котором даже не расслышать основную мелодию.
Перехватив взгляд официанта, Гена указал на пустой бокал. «Повтори», - небрежно бросил он и снова погрузился в бередящие своими аккордами воспоминания. Над стихающим маревом голосов вечернего паба звучала мелодия известной рок-баллады – красивая до боли и выворачивающая наизнанку душу. Да, именно с этой мелодии все и началось: подрагивание ее нежной руки под его властными пальцами, желание раствориться в омуте ее глаз, с расширенными, колдовскими зрачками, ее покорное согласие прямо сейчас, немедленно, поехать к нему, и безумная ночь, срывающая все запреты, из тех, что не забываются даже, спустя годы… Боже мой… какой же он был идиот! Как можно было упустить такую женщину?..
А если все же… попробовать ее вернуть? Ну, ведь, такая любовь не забывается, тем более, женщинами. Ведь она же любила его, Генку… Очень сильно любила. Да, ушла… Да, не простила… Да, несколько лет не искала с ним встречи… Но ведь сегодня утром она была рада, этого ведь не скрыть. И телефон свой новый тут же дала. Ведь, неспроста же… Выглядит шикарно, как будто и не было этих пяти лет. Значит, дела ее идут хорошо. И именно тогда, когда женщина всего добилась в жизни, ей особенно остро хочется любви. Былые обиды стерты временем. А счастливые мгновения вспомнятся. Если Генке они всю душу разбередили, то ей и подавно… Надо только помочь этим воспоминаниям вырваться на поверхность. Надо только уговорить ее на встречу в этом пабе. И, если ему удастся, как тогда, увезти ее к себе – голову она потеряет «на раз» - тут уж Генка постарается.
Счет, положенный перед ним, существенно охладил его разгоряченные мысли. Ничего себе… Если б он еще с утра в банке по кредиту не платил, но… должно хватить.
Официант без единой эмоции наблюдал, как Гена вытаскивает купюры из всех карманов.
- Налички маловато, - усмехнулся Гена, понимая, что не получится оставить даже самые маленькие чаевые.
- Может, картой? – осторожно спросил официант, наблюдая за сконфуженными Гениными мучениями.
Наконец, последняя мелочь из кармана куртки спасла положение, и, уходя, Гена заметил:
- Извини, брат, в другой раз. Карта в машине осталась.
Да, карта в машине, а машина давно продана. Но ничего-ничего… Ничего! Судьба сама подбросила ему в руки этот шанс, значит, он уж постарается его не упустить.
Через пару дней Геннадий Круглов вошел в любимый когда-то паб совершенно в другом настроении: уверенный, дерзкий, с вытащенным из дальнего ящика и начищенным до глянца налетом брутальности, который никогда не остается незамеченным женщинами. Подстриженный, наглаженный, даже обрызганный остатками очень дорогого парфюма, слабо плескавшегося на дне пузырька из той, прошлой жизни. Уверенности придавала кредитная карта, и наплевать, что деньги на ней тоже кредитные. Сейчас Гена на пороге новой жизни, и именно сегодняшний вечер откроет ему секретный вход в портал тотального успеха и везения. И тайный ключ к нему зашифрован в непостижимой силе рок-баллады. Эти звуки перевернули все его сознание с ног на голову, так, значит, и ее, Лену, они не смогут оставить равнодушной.
Он вспомнил ее голос, когда она сняла трубку телефона, вспомнил длину паузы, выдержанной после его предложения о встрече, и даже игривые нотки, появившиеся в ее забытом и родном смехе… Нет, все должно быть хорошо. Великая сила музыки очевидна. Только бы получилось все подготовить.
Он спросил, кто будет обслуживать забронированный им столик на летней террасе, и вздохнул с облегчением, убедившись, что это не тот официант, которого Гена обидел в прошлый раз. Самолично удостоверившись, что на террасе отлично слышна музыка, он обратился к официанту, застывшему в позе ожидания:
- Братишка, тут такое дело… Понимаешь, я тут это… ну, влюбился, короче. Она скоро придет… И без твоей помощи мне не обойтись.
Парень в униформе спокойно положил в карман убедительное сопровождение просьбы клиента, которое тот вытащил из портмоне, и приветливо улыбнулся:
- Сделаем.
… Прочитав смс от бывшего возлюбленного о том, что он немного задерживается, Лена скучающим взглядом обвела террасу паба. Официант поставил перед ней кофейную чашку.
- Я ничего не заказывала… - женщина удивленно вскинула брови.
- Это ваш спутник заказал, - официант услужливо открыл крышку на маленькой сахарнице. – Он будет буквально через пару минут. А пока для вас - капучино на миндальном молоке.
Ей было очень приятно. Гена видел это со второго этажа паба – места, указанного ему смышленым официантом, воплощающим в жизнь его, Генкин, план захвата крепости. Очень красивой крепости, можно даже сказать, шикарной и… такой желанной. Но сегодня вечером ей не устоять… И не такие бастионы сдавались!
Надо же, столько лет прошло, а он помнит, что она обожает миндальное молоко! Лена дотронулась крошечной ложечкой до невесомого белого облачка, и тут… зазвучала медленная и невозможно красивая музыка. Настолько знакомая… настолько обжигающая…
Гена с удовлетворением заметил, что Лена занервничала. Поискала сигареты в сумочке, щелкнула зажигалкой. А еще пару раз приложила к глазам салфетку и раскрыла зеркальце – посмотреть, не размазалась ли от нахлынувших чувств тушь на ресницах. Вот оно!!! Задело! Значит, он рассчитал все верно! Теперь пусть пару минут опомнится, а потом его, Генкин выход. Сейчас для храбрости – рюмка коньяка, а после его дерзкий взгляд и смелые слова доделают работу, начатую звуками бессмертной рок-баллады. Корка льда на ее душе уже подтаяла. Осталось совсем чуть-чуть, и из-под этой корки вырвется пламя, способное из прошлых чувств и подзабытых воспоминаний разжечь неимоверный костер.
Повернувшись к барной стойке, Гена не видел, как разволновавшаяся женщина достала из сумочки блокнот и стала что-то быстро писать на вырванном листке. Затем, сложив листок пополам, она подсунула его под блюдце с недопитым кофе на миндальном молоке и, бросив на стол денежную купюру, решительно встала из-за столика и вышла из ресторана.
Когда Гена спустился на летнюю террасу, заказанный им столик был свободен, а официант в растерянности протягивал ему какой-то листок. Тоскливые ноты привычного дождливого блюза опять робко зазвучали в его душе, и он медленно развернул этот листок…
«Знаешь, Круглов, ты самая большая сволочь, из тех, что мне встречались по жизни. Я думала, что уже успела это забыть. Но тут случайно эта песня… наша с тобой песня… И я понимаю, что ничего не забыла, как будто это было вчера. Я знаю, ты хотел, чтобы все было по-другому, но просто сегодня не твой день. Один раз ты уже отравил мою жизнь, предав самую горячую любовь. Второй раз я тебе сделать этого не позволю!!!»
Наверное, даже самая красивая рок-баллада, смолкнувшая на внезапно оборванных струнах, не способна заставить обожженную душу снова запеть в зажигательных ритмах «диско»…
Татьяна Лонская
«Великая сила музыки» |
