— Да козел он оказался типичный. Ну, пожила я с ним пару месяцев.
Весело так. По ресторанам походили, в Хорватию съездили.
Я ему говорю: и чего дальше? Он: в смысле? Я: оформим отношения-то, а? Или будем, как птички голозадые, порхать-кувыркаться?
Тут он и начал свою песню: зачем нам этот дурацкий штамп в паспорте?
Мы ж свободные люди!.. Нам ведь хорошо вместе, так будем же наслаждаться, пока живы наши чувства… И все такое.
В общем: пошел свин городить овин. Ну, подискутировали…
Я ему: хорошо, значит, будем, мон шер ами, цивилизованно матроситься в смысле моментальной французской любви? Он: типа того.
Я: а штамп, значит, — рудимент средневековой дикости? Он: ну да.
Я говорю: хорошо, цивилизованный ты мой… Только я на твое свинобл…во и скотоблудство не согласна. Прощай, месье ширинкин.
А на прощанье я тебе свой штамп поставлю: на твоей козьей моське…
Ну и дала ему в глаз.
— Как, прямо в глаз?
— А как же. Несколько раз, в оба. По очереди. Я девушка гордая. Я требую к себе уважительного отношения. Это что же за дела?
Жизнь с такой красотой, как я, надо оформлять законно. А он тут решил, понимаешь, бегать… по Зюзино со своей… кукурузиной наперевес.
Так я, помню, обозлилась на вас, мужиков.
С горя даже в консерваторию пошла. Шнитке слушать. Чтоб уж совсем загоревать. Достигнуть, так сказать, дна печали.
Там, кстати, со следующим познакомилась, с Антохой. Чайку подлить?
— Нет, спасибо. И что же «Антоха»?
— Антон Валентинович? Хороший человек, приятный. Менеджер. Бывший микробиолог. Культурный, обходительный. Такая, знаешь, помесь джентльмена с официантом. Пальто подает, ручку целует, цветы дарит.
Не успеешь чего-нибудь захотеть — он несет уже на подносике.
Сразу после консерватории, когда мы гуляли по Никитской, он мне говорит: я, говорит, между прочим, Антонина Петровна, за прочные семейные узы.
Я тогда внимание не обратила, а уж потом…
Господи, как он меня достал своими узами!
Месяца три мы прожили, и все три месяца — одна песня: пора в загс.
Я ему: куда ж пора? Только-только познакомились! И потом: посмотри на меня, я ведь вольная Жар-птица, а не курица-несушка.
Он: узы-узы-узы-узы!.. Тьфу! Что ж ты будешь делать?..
Владимир Елистратов. |