Здесь будет интересно!!!

Солнце опрокинулось на рыжий город, затопило его зноем, раскалило добела. Рваная тень платанов, боясь обжечься, падает на землю косо, бочком.
— Ты неправильно ешь абрикос! — раздаётся возмущённый детский голос. Мальчик лет семи демонстрирует другому, как нужно разделять абрикос пополам.
— Разве можно откусывать от него? — бурчит он, ловко извлекая косточку и пряча ее в карман.
Поймав недоумевающий взгляд второго, объясняет:
— Мы потом ещё ядрышки съедим. Знаешь какие они вкусные?
Время абрикосовое. Черешневое. Тутовое — чёрное и белое. Время алычовое, кислое-перкислое. Время курносых северных детей, перебравшихся от войны на юг. Теперь они многое знают: как нужно правильно есть абрикосы, как заворачивать бурдуч, как карабкаться на ореховое дерево, пока мама пытается разобраться в разнообразных сортах зелени.
— Не подскажете чем базилик отличается от регана?
— Деточка джан, всем! Бери и тот и другой, попробуешь, сама поймёшь!
— Надо же, я не знала, что армяне так любят зелень. Я думала — у вас шашлык.
— Шашлык — это тоже зелень. Просто из мяса!

Черешня в этом году отменная. Набирай полными горстями, вяжи веночки и браслеты, вари варенье и суши на зиму. Только не раскладывай по бумажным кулёчкам. Кулёчки с черешней навсегда остались в Киеве. У улыбчивой девочки — ешьте, Наринэ, не бойтесь, она мытая. В плетёной корзинке на краю тротуара — дочка, возьми черешенки, она сладкая, як первый поцелуй. Сколько денег? А сколько не жалко. Или так бери, я немного уже наторговала.
Где мои черешневые кулёчки, где мои улыбчивые девочки, где мои бабушки в лёгких летних платочках? Что с ними стало?
И что стало с нами?

Пахнет печёной на костре кукурузой — любимым лакомством детства. Заставить меня разделить её с кем-то было неосуществимой задачей. И всё же бабушка Тата не сдавалась.
— Поделись с сестрой. Ей тоже хочется.
— Нет! Она уже съела свою кукурузу.
— Не будь злюкой. Она же маленькая! И вообще, тот, кто не делится печёной кукурузой, и вовсе остаётся без неё! Знаешь почему? Её забирают волки!
— Тат! Ты хочешь, чтобы мою кукурузу съели волки?
Тата вздыхала.
— Во-первых, — аккуратно отвечала она, — во-первых, этого хочешь ты, а не я.
— А во-вторых?
— А во-вторых зачем волку есть кукурузу, если он может съесть тебя? Ты гораздо вкуснее!
Я прятала за спину кукурузу — всё равно не поделюсь! Сестра стояла напротив и обиженно кривила рот. Личико смешное, круглое, испачканное золой по самые брови. На макушке торчит одинокая кудряшка.

В конце мая слетала на две недели в Москву. Ходила по улицам, прятала под тёмными очками слёзы. Понаехавшая в городе, который её сделал. Понаехавшая в городе, который у неё отобрали. На Тверской кто-то привязал собаку и ушёл. Прохожие замедляли шаг, останавливались, оборачивались. Всем мгновенно становилось ясно, что её бросили. И только собака этого не знала. Она терпеливо ждала.
На витрине книжного магазина «Москва» висела афиша — 6 июня встреча с Алексеем Сальниковым. Жаль, улетаю, думала я. Иначе бы пришла, погрелась душой.
Внезапно возникло ощущение, будто меня занесло в безвременье, где не я часть всего, а всё — часть меня. Собака, которую бросили. Книжный магазин. Кривая улыбка Сальникова. Петровы в гриппе и вокруг него. Мир плачущих детей и волков. Мир абрикосовых косточек и обугленных бумажных кульков. Мир, который не спасла красота. Мир, в котором победила война.

Наринэ Абгарян: