И главное, если бы я его не кормила. Так кормлю ведь, паразита рыжего.
Ну ладно бы, если бы я его не любила. Так ведь не надышимся на оглоеда хвостатого.
И Бог бы с ним, кабы первый год вместе жили. Но ведь вырос в доме, обарзюга, вырос! Из от - так-к-к-кесенького котеночка. Дикий был совсем, сердечный. На занавесках вис, в руки не давался. Мы его отогревали, мы его оглаживали, мы его откармливали, мы из него классного кота-производителя сделали. Сделали, бедолаги, себе на горе.
Ну, то, что его теперь целыми днями ищи хоп хрен по деревне - это ладно. Это, говорите, природа. Черт с ней, с природой.
Ну, то, что он гражданскую жену завел у нас под окнами, и ента евонная жена у нас же под окнами нашими же продуктами питается - это тоже ничего. Не обеднеем, если покормим не только родного рыженького, но и его красавицу-серенькую. Красавицу, мда. Ладно, не суть, был бы человек хороший.
То, что эта хороший человек у нас же еще и подворовывает, ибо окна часто открыты, а желудок ее гулящий если и сыт когда-нибудь, то мне о том неведомо - это тоже ерунда. Ну, подумаешь, пару кусков хлеба унесла. Ну вылизала сковородку. А этот кусок рыбы мы все равно собирались выбрасывать, он никому не нравился. Фиг с ним, с куском.
То, что наш рыжий бармаглот неверен своей крале до последней степени, и у нее же на глазах наставляет ей рога у нас же на крыльце - это вообще не наше дело. Если она это терпит, то нам-то и подавно все равно.
А то, что теперь во всему району шаландаются рыжие котята в характерную полосочку - это вообще повод для гордости, а не для негодования. Вырастили достойную смену, значит. Мы вот за все эти годы одну Мусю сделали, а он - котей человек десять. Молодец, ничего не скажешь. Порода.
Но зачем, о всемогущие боги, зачем было переть курицу прямо из холодильника?!? Открывать неплотно прикрывшийся холодильник лапой, вытаскивать замороженную птицу (а она жесткая, я ее только-только из морозилки вынула, ее же неудобно переть!), тихо-тихо ползти с ней под диван - знает, зараза, что на громкие звуки я быстро материализуюсь и все прекращу - и там, под диваном...
Нашла их с курицей, слившихся в экстазе, конечно же, Муся. Она тоже полезла под диван: ей стало любопытно, куда подевалась киска, во-первых, и кто это урчит под диваном, во-вторых.
Моей первоочередной задачей было выволочь детку из-под дивана так, чтобы котик не подумал, что у него отбирают его честь и достоинство и не попытался бы придержать детку под диваном лапой с когтями.
Моей второочередной задачей было таким же макаром спасти курицу, с одной разницей: царапины на ее мороженой коже меня не волновали. Зато очень волновали царапины на моей собственной коже, отнюдь не мороженой и вполне живой. Кот - он хищник, знаете ли. Он эту курицу честно поймал и честно спрятал. Неважно, что спрятанную курицу было видно, а спрятавшегося при ней его еще и слышно. Я должна была сделать вид, что они оба совершенно недоступны для моего карающего ока. Ну, это с его точки зрения.
Бой был тяжелым. Хищник защищался, как мог. Но человек - тоже хищник, знаете ли. Причем коварный: у меня в активе был тапок и масса иных вспомогательных предметов. Муся составляла команду болельщиков: она сидела вплотную к дивану и радостно кричала "эй!", когда чья-нибудь конечность, моя или котячья, овладевала несчастной птицей. Бой был долгим. У него когти, да, но у меня швабра. Не советую вам связываться с противником, владеющим шваброй.
Да, победила я, победила. Отбила птичку, отмыла от поругания, убрала подальше, отругала киску и даже (признаюсь) врезала сгоряча киске по толстому боку. Ибо нефига. Ибо честь и достоинство. Ибо либо доверие, либо - швабра. И если нет первого, то на помощь приходит второе. Увы.
И только потом, успокоившись и отлежавшись от приступа дикого смеха, я поняла. Поняла, почему я победила в этой битве. Не потому, что умнее или - упаси Бог - коварней. И не потому, что мне плевать на когти (мне не плевать на когти) и не потому, что ОНО боится швабры (между нами, оно не так уж боится швабры).
Просто у меня, кроме этой несчастной птичьей девочки, нету на сегодняшний день ничего. Ну ничегошеньки. Я собиралась ее частично супить, а частично - жарить, и это и есть мое дневное пропитание. И иного нет, и не будет до вечера, пока к нам с Мусей не вернется продуктовый папа. Во мне проснулись первичные потребности: умри, но защити свой единственный обед.
А у котярника нашего, обжиральника несусветного, вора холодильного, козла полосатого, есть еще две банки Чудесных Кошачьих Консервов. И он об этом прекрасно знает. Как и о том, что битва - битвой, а в положенное время его ждет родная миска, полная вкусного мяса.
А меня нигде не ждет такая миска, нигде. Меня ждет либо нудное приготовление куриного обеда, либо ничего. Лучше любое нудное приготовление, чем ничего. Мое нутро понимающе заурчало, и именно силой этой страсти я отбила мою пернатую любимую от кошарьих когтей. Прости, любимая, так получилось. Мы сольемся в экстазе за обедом, и забудем кошмар валянья под диваном. Мы поедим и подобреем. Мы почитаем книжку и поучим ребеночка говорить "мама".
Но где-то в темной глубине нас спит тот же самый хищник, что так вольно резвится на поверхности моего неустанного кота. Этот хищник всегда знает, что делать. Ему излишни когти и не так уж нужна швабра. Он и без неё отобьет свою последнюю курицу из лап зарвавшегося супостата. Отобьет, и заснет обратно, довольный жизнью.
Киса, не надо его будить.
NEIVID (Виктория Райхер) |