«Таблетка» «скорой» вгрызалась треснутыми фарами в новогоднюю ночь, то прыгая на ухабах, то зарываясь колёсами в подтаявший грунт и выбрасывая из-под колёс комья размокшей грязи, будто кот, старающийся побыстрее закопать нагаженное. Разбуженные рёвом ели злобно отвечали машине хлёсткими пощёчинами по лобовому стеклу, отчего водитель Горемычный морщился будто от боли: за 30 лет стажа он вошёл с ней в симбиоз – они кряхтели и трещали одинаково.
«Я не должен быть здесь…» - думал Сливко, уныло пересчитывая косые стрелки дождя, появляющиеся на стекле. Сейчас он, выпускник меда с красным дипломом, шлялся бы по разноцветному Крещатику в компании друзей и чего-нибудь алкогольного, разлитого по бумажным стаканчикам и мимикрирующего под колу. Но, ежели у тебя в родне или папкиных знакомцах не водится «Одного Человека», который бы позвонил «Кое-кому», не видать тебе Киева. Будь ты хоть на всю голову Хаус, хоть весь из себя Склифосовский – поедешь с чемоданом конспектов в далёкое село под Винницей, дабы спасать местное население от самих себя. И встречать Новый год не на широком пространстве Майдана, шумно вдыхая носом свежесть праздника и постоянных перемен. А внутри ржавого корыта, ползущего по вызову на дальний хутор, давясь угаром чадящей автопечки…
- Очаровательная чаща, не правда ли? – Николай Иваныч улыбнулся в седую бороду, видимо проснувшись от удара плешью о потолок.
- Очень! – Ответил Сливко, провожая глазами дубовый сук, на котором можно было бы повеситься.
- Приехали, Иваныч! – протрещал то ли Горемычный, то ли «скорая», то ли они хором.
- Дальше, батенька, извольте пешочком! – Усмехнулся Николай Иваныч, открывая задние двери.
«Извольте»… «Извольте», мля!», внутренне передразнил Сливко старого эскулапа и схватил медицинский набор.
- Нет-нет, не нужно, я всё взял! – Произнес Николай Иваныч, потрясая потертым саквояжем неопределенной древности. Сливко пожал плечами и вылез – чвак! - в ночную слякоть. Осмотрелся, поёжившись от влажного холода, добравшегося до костей: кругом только лес да уходящая за поворот дорога.
- Так а шо тут? Ничего и нету.
- Нам туда вон. – Николай Иваныч махнул потёртой варежкой в сторону поворота.
- А дальше не проехать что ли?
- Ага, щасс! – Буркнули Горемычный со «скорой» и закрылись.
- В путь, мой друг! – Крякнул старый доктор и бодро зачавкал во тьму. Сливко смахнул с ресниц дождь и уныло поплёлся за Иванычем.
…Вскоре среди хвойных лап показалось рыжее пятно окна, а чуть позже из темноты выступила и вся хата, ладная и крепко сбитая, с бурыми ставнями настежь и пыхтящей трубой. Сливко, вытащив пальцы из воды, набравшейся в ботинки, радостно ускорил шаг.
- Тоооолииик! – Николай Иваныч замолотил в дубовую дверь. Сильно, но учтиво, как только умеют опытные бюджетники.
- Та иду! – Донеслось из хаты. Вроде как кто-то внутри спрыгнул с большой высоты и засеменил в сени.
Дверь открыл кот. Не человек, похожий на кота. Натуральный кот, домашней толщины. Чуть больше обычного. С чуть большей подлостью во взгляде и абсолютным отсутствием любопытства.
- С наступающим, дохтор. – Мяукнул Толик и почесал ухо задней лапой. Узрел Сливко и подпрыгнул. – Иваныч, ты шо, с дуба рухнул?!
- Александр Богданыч, мой помощник. А это Толик. Он, как видите, кот. – Представил их друг дружке доктор как ни в чём не бывало и почесал Толика за ухом.
- Иваныч, ты ж знаешь – не люблю! – Лицемерно проурчал кот.
. «Это всё от воздуха. Чистый озон. Надышался и заглючил. Плюс кофеин» - обманул себя Сливко и мягкой паклей тягуче втёк в хату.
- Боты сыми, не на вокзале! – Ворчнул Толик ему вслед. Постоял в дверях, немного поразмыслив, выйти ему на улицу или остаться дома. Намочил ухо, загрёб лапой и вернулся в хату.
- Рассказывай, друг мой. – Кивнул коту Николай Иваныч, мерно покачиваясь на стуле.
- Шо рассказывать? – Хмуро ответил Толик, косясь на белоснежного Сливко, который высчитал уже 11 способов убежать, если бы ощущал ноги. – Пошли с Игоряном за ёлкой. А тьма тьмущая, он овраг и не заметил. Скотился туды кабаном. Встал, отряхнулся, невредимый вроде. Вернулись в хату, тока накатить по полста успели – его каааак заколбасит…
- Говорящий кот. – Выдавил из себя Сливко.
- …Я его козлиной башкой в погреб заманил. – Продолжил Толик.
- Это го-во-ря-щий кот.
- Слухай, братэлло! – Огрызнулся Толик. – Оттого, сколько ты раз скажешь «говорящий кот», я не стану менее говорящим, просто смирись, лады?
- Он ел что-либо по дороге? Шишки? Сучья? Камни? – Спросил Николай Иваныч.
- Та вроде не… И давление перед выходом померили – 0 на 0, хоть в космос…
Мохнатого Толика прервал оглушительный удар снизу. Выбитый из половой доски гвоздь пронёсся мимо уха Сливко и спикировал в районе печи.
- Что ж, осмотрим пациента. – Произнес старый доктор.
- Какое осмотрим, Иваныч?! – Обалдел Толик и нервно облизнулся. – Подмастерье твой от меня обосрался, а шо дальше-то будет?!
Нечто в погребе решило поддержать кота и вдарило так, что Толян еле успел поймать этажерку с глиняными свистульками. Николай Иваныч крякнул в ус и достал из кармана мел.
- Рисуйте круг, Сашенька.
- Шо.
- Круг. Это такая фигура. Вокруг себя. Сплошной линией да побольше.
Рука Сливко танцевала румбу, поэтому круг скорее походил на контурную карту Польши. Но доктор его утвердил.
- Толик, ухват где?
- За печкой, ща подам. Во.
- Великолепно. Открывайте, дружище.
Кот тряхнул головой и сдвинул один за другим три засова на крышке погреба. Николай Иваныч нацелил ухват…
… но ни черта не успел. Вий Игорян вылетел из погреба с такой скоростью, что старый доктор даже не шевельнулся. Разбив рогами чешскую люстру, вий заметался по потолку и одарил атмосфэру таким рёвом, что даже далеко на дороге водитель Горемычный обнялся со «скорой» и еле успел поймать Святого Николая, сиганувшего с приборной панели в район ручного тормоза.
- АГААААААААА, МЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!!
Игорян принюхался и уставился шестью глазами на то, что когда-то было Сливко. Вий облизнулся и ринулся на него. Сливко зажмурился и временно умер. Но Игорян стукнулся обо что-то мордой и рухнул на пол прямо у границы круга. То ли от стресса, то ли от не вышедших паров керосина автопечки Сливко показалось, что пространство перед ним треснуло.
- Иваныч, не тормози! – Крикнул кот.
Николай Иваныч ловко пригвоздил виеву голову ухватом к полу и навалился на чешуйчатую лапу. Вторую лапу схватил Толян. Сливко лихорадочно сложил метающиеся по мозгу буквы во фразу «Отче Наш» и мямлил её снова и снова (дальше он не знал, поэтому просто кашлял и выл).
- Слушай, земляк! – Крикнул кот. – Вот этому ща точно не время, ты его только взбесишь!!!
- Сашенька, выйдите, пожалуйста, из круга к нам. – Как можно спокойнее попросил старый врач.
- Не выйду!!! – Визг Сливко был такой тонкости, что им можно было нарезать грудинку.
- Будьте так добры, батенька! Мы с Толиком немного устали.
Сливко уломал левую ногу сделать шаг вперед. Вий зарычал. Нога испугалась и метнулась обратно, но Сливко поймал её за бедро и с силой передвинул.
- Великолепно. – Ободряюще кивнул Иваныч. – Теперь будьте так любезны, осмотрите левую переднюю лапу пациента. Вы видите что-нибудь необычное?
- А Вы нет?!
- Какого она цвета?
- Красного.
- Прекрасно. Вся?
- Д…д…д…-а.
- Вторая лапа?
- Тут чёрное пятно в районе предплечья…
- Агааааа! Приглядитесь-ка к нему получше.
- Там… в самом центре… что-то… заноза.
- Я так и думал. Осиновая заноза. У пациента интоксикация. Достаньте пинцет из моего саквояжа.
- ПАЦАН БУДЕТ НА ПЕРВООООООЕЕЕЕЕЕЕЕ!!!!
- Не слушайте его, ему плохо. Доставайте занозу. Отлично. Ничего страшного, что с чешуёй, у него вырастет новая. Теперь вколите 20 миллиграм белены. Вооооон в той бутылочке.
- Это которая светится?
- Нет-нет, где корешки. Именно. Давайте. С размаху прямо в ушко. С силой. Нет, батенька, что ж вы – каши мало ели? Помогайте ногой. Вот таааааак. Теперь помажем ранку вороньим навозиком… Вот и всё. Отпускаем. О! Вот и наш Игорь!
Помощь подействовала – на полу вместо чудища из католических бредней лежал благообразный старик в овечьем жупане и толстых валенках. Вокруг него лежали кот, Николай Иваныч и Сливко, поочередно дыша.
- Не хочу прерывать ваш отдых, - учтиво произнесли настенные часы, почесав минутной стрелкой шестёрку, - но вы просили сказать, когда до Нового года останется полчаса. Собственно, до Нового года полчаса. Вот как бы.
… - Толик! Хренов яйцелиз, где пульт?! – Скрежетал вий.
- Та откуда я знаю, я его пасу што ли?! Вон он, за кресло закатился! – Кот достал пыльное яблоко в ошметках целлофана и бросил в настенное блюдце. Яблоко завертелось по голубой каёмке, запустив автонастройку.
Часы показывали без десяти полночь, а Сливко – что он совершенно ничего не боится. Он выпил два стакана чего-то, рецептуру чего не хотел знать, но хмельного и вкусного.
Блюдце настроилось на какой-то канал. С экрана омерзительно ревело нечто без кожи.
- Каждый Чёрный огонёк одно и то же. – Недовольно пробурчал кот, загибая когти. – Хой, Монро и долбаный Элвис. Будто других нету. Саня, закусывай.
- Я нникак не могу поймать эту самонаводящуюся галушку…
- Вы, дружочек, не уворачивайтесь, а просто рот раскрывайте, смотрите, оп! – Галушка вылетела из миски, шлепнулась по пути в сметану и исчезла где-то в усах Николая Иваныча. – И вфсё, шкушетше.
- Тихо! – Рявкнул вий, тыча пальцем в экран. – Щас наш начинает…
На экране появился большой котёл с надписью «2020». Внутри него кто-то истошно орал по-немецки, грозясь вернуться и начать с Англии. На переднем плане стоял Президент Ада. И, хоть рога его мигали праздничными гирляндами и искрились мишурой, вид у него был не очень .Какой-то уставший, что ли. Он долго говорил о трудностях. О единении и сплоченности. О проблемах отношений «с нашими небесными партнёрами». То есть ни о чём.
- Пора ему уже на пенсию. – Произнёс кот и выпил. – Тыщи лет на одном месте. Засиделся уже.
- Да? И кого ж на его место, по-твоему? – недовольно ответил вий.
- Ну… Астарота, например.
- Астарота?! Это жульё?!
- Шо это «жульё»? Он против коррупции, за честные выборы и всё такое…
- Да хрена с два! Все они одинаковые! Нужен мужик со стержнем! Который не прогибается! Ни хрена вы, молодежь, не понимаете! Вам в интернетах лапшу вешают, а вы и жрёте! Скоро в церковь побежите, поколение дебилов!
- А шо, мне церкви нравятся. Ну как архитектура. Да и мыши там вкусные, с сальцом.
- Вот! Только о пузе и думаете! Саранчата поганые!
- Саня, а ты в церквях был? – Спросил кот.
- Яаааа… Да. Нас один раз в меде водили на экскурсию. Тут, в Виннице. В небольшую такую. Над усыпальницей врача Пирогова. Николая Иваныча.
За столом воцарилась тишина, очередная галушка повисла в воздухе. Вий и кот хитро посмотрели на старого доктора.
- Нету в усыпальнице никакого Пирогова. Дааааавно уже. – Подмигнул доктор Сливко.
- А где ж он, Николай Ива…
Галушка врезалась Сливко в глаз, но он даже этого не заметил.
- Нам пора, господа. – Произнес Пирогов, вставая из-за стола. – Игорь, отвару смоляного стакан в день попейте с месяц, чтоб уж точно заразу убить.
- Может, посидите еще? – Взмолился вий. – Щас ведьмочки с гулек прилетят, потанцуем!
- Благодарю, но нет. Нам с утра еще гармониста прокапывать.
…Счастливый Горемычный яростно крутил баранку, чувствуя приближение села и утра. Сливко смотрел на Пирогова, моргнув последний раз часа два назад.
- …В общем, батенька, не было никаких грабителей. Оживили меня по указу Вампирского облисполкома. Подарили мне еще одну жизнь. А я взамен – тысячи.
- Как вы могли.
- Мог что?
- Согласиться лечить и ЭТИХ тоже.
- А почему нет?
- Они же… ну… нечисть.
- Знаете, друг мой, почему моим именем названы больницы и улицы?
- Почему?
- Потому что я хорошо лечу. А сужу плохо. Поэтому не сужу вообще. Я этому не учился. И вам, батенька, судить не советую.
Помолчали.
- Чего вы хотите? – Нарушил молчание Николай Иваныч.
- Водки. Очень много водки.
- Я понимаю. А вообще?
Сливко молчал.
- Знаете, я могу вас пристроить куда хотите. В Одессу, в Киев. Хоть в «Лисод». Позвоню одному упырю, он поговорит кое с кем ТАМ… Но весной у оборотней начнется чумка. Мне одному, боюсь, не справиться. Ох, не переросло бы в эпидемию… Что думаете, коллега?
…К июню чумка в винницких лесах была побеждена. В четыре руки оно, действительно, проще.
Кирилл Ситников |
