Здесь будет интересно!!!

Отключили нам, значит, горячую воду. Обычно на время безводья вся семья укатывается в отпуск, но не в этот раз. 

— Лёша, своди сестру к дяде помыться. Я к отцу, — мама приструнила орущую из моего плеера музыку и на ходу подхватила с тарелки бутерброд, — вчера дяде вашему позвонила, пусть этот единовластный наследничек хоть детям поможе... — донеслось уже от входных дверей. 

Батя на прошлой неделе, сидя за рулем, засмотрелся на ворону и залег в больнице, сорвав наш летний отдых на Байкале. Вздохнув, я пошел в комнату сестры. И обнаружил ее в слезах. 

— Лёша, Ирод убил Дино! — у стены валялась кучка синтепоновых потрохов и изодранная шкура плюшевого динозавра. Рядом, с довольным видом вылизываясь, лежал на спине подобранный вчера одноглазый кошак. 

— А я тебе говорил не подбирать эту пиратскую морду. 

— Но Ирод был совсем один… — завела сестра. На меня уставились полторы пары жалостливых глаз. Кот немного испортил эффект тем, что не потрудился встать на ноги. 

— Ладно, пошли давай. Мама нас к дядьке на дедушкину квартиру отправила. И убийцу с собой возьмем. 

Мы собрали сумку с банными принадлежностями и, игнорируя протяжные кошачьи “мииииау”, засунули Ирода в бокс. Любитель свободы не переставая вопил, пока сестра не сдалась и взяла его на ручки. 

Путь от нашего дома до дедушкиной квартиры занимает минут тридцать; в центре все рядом. Дед получил ее в Хрущевскую оттепель. Он приехал к нам с труппой коренных американских народов, встретил бабушку, которая тогда была молодой советской девушкой. И завертелась любовь скво и индейца. Любовь Ласточки и Ворона, как он писал в дневнике. 

Колодец дома, в котором заслуженный деятель танцев с бубном получил казенную квартиру отличался других только одним: посередине торчала давно высохшая сосна. На ветку мертвого дерева опустился огромный чёрный ворон. Ирод как-то печально мяукнул, спрыгнул с рук застывшей сестры и шмыгнул прочь. 

В голове зашептал батин голос, его объяснения в больнице сразу после аварии: 

“...решил к дяде заехать, повернул, смотрю — на развязке дерево, на ветке птица. Черная-черная. Вроде и смотрел секунду, а будто потонул в глазах, бац, передо мной машина, другая, я уже лечу куда-то…” 

Ворон стал больше, или ближе, хоть я и не двигался с места; голос отца затих, перебитый другим, чуть сопящим, хриплым: 

“… ты в опасности, не иди вперед, не смотри на меня, ворон — убийца, если все вороны умеют летать — это не значит, что все, кто не умеет летать, не вороны, ты летишь во времени и через время, как стрела, а тебя завернет бумерангом, если все могут двигаться лишь вперед, это не значит, что те, кто может вернуться, — не все. Впереди опасность. Останься…” 

— Петушара! Иди сюда, петушара! Я тебя на гриль пущу! — дядя прервал мой зрительный контакт с вороном, метнув в него лопатой. Штык звонко столкнулся с деревом, и птица как-то лениво пробежала по ветке и свалилась в воздух. Пара тяжелых взмахов крыльями, и он начал медленно подниматься; все выше и выше, мимо балконов и окон человеческого муравейника. 

— Кар, — бросил он напоследок. 

— Что ты каркаешь, дьявольское отродье! Вали, вали отсюда! Как вы, птенчики мои? — дядьку неспроста прозвали “орнитологом”. — Не пострадали? 

— Дядь, что это было? — спросил я и взглянул сестру. Она недоуменно уставившись на то место, где сидел ворон. 

В ответ дядя передернул плечами. 

— Ворон отца. То бишь вашего деда. Я уж думал, он помер давно, а неделю назад вернулся. Стучит в окно, гад, донимает меня. Он его с собой из Америки привез. Чего вы пришли-то? 

— Помыться хотели. У нас воду отрубили, а у вас есть. Мама не звонила? 

— А. Точно, точно. Пойдем, Леш, — будто сдувшись, дядя побрел ко входу в подъезд. 

Поднимаясь по каменной лестнице, я заметил, что рубашка у него не заправлена в брюки, а шнурки на ботинках не завязаны. 

— Дядя все в порядке? 

— Да, да, почему ты спрашиваешь? 

— У тебя встревоженный вид. 

— Просто этот ворон уже несколько дней меня донимает. Понимаешь, отец… То есть дед... дед говорил, что он наша родовая совесть, приходит только к тем, кто поступил не по правде, — в ответ я глубокомысленно промолчал: лучшее решение в тех случаях, когда ты ни черта не понял. 

Мы поднялись в квартиру. Я помог непривычно пассивной сестре разуться и двинулся за дядей в гостиную. По пути он так резко захлопнул дверь в спальню, что я даже подпрыгнул. 

— Помойтесь сами. Я сегодня немного занят… — дядя крутил в пальцах складной нож, но мое внимание поглотила птица в окне за его спиной. Темные крылья мерно поднимались и опускались, и при каждом взмахе ветер бился в стекла. 

“Ты не сможешь скрыться”, — прошептал знакомый хриплый голос. 

Клюв вонзился в окно, и стекло прорезала паутина трещин. Я не стал ждать, что будет дальше, и рванул к выходу, подхватив сестру. Но не успел: удар мускулистой руки отбросил меня в сторону. Дядя оказался быстрее и тяжелее меня, но дверь в коридор отказалась открываться. 

Крылатая тень врезалась в его голову. Взмахи руками, летящие перья, крик и клюв дьявольской птицы окрасился кровью. Дядя мешком свалится на пол, продолжая вопить и зажимая руками выклеванные глазницы. Ворон опустился на пол и повернулся ко мне. 

“Возвращайся. Иди. Угрозы больше нет”. 

— Кар! — алые брызги летят с распахнутого клюва. Меня отбрасывает назад в тошнотворном вращении… 

— … Лёша! Лёша, что с тобой?! — я недоумевающе уставился на испуганную сестру. Мы снова в колодце двора у дедушкиного дома. — Ты чего застыл? 

— Ворон… 

— Какой ворон? 

— Там, на дереве. 

— Ничего там не было. Здесь только Ирод. 

Я уставился на кота в ее руках. Он ответил мне безразличным взглядом. Привиделось что ли? 

— Чет я залип. Пойдем давай. 

— Пошли! — сестра сразу успокоилась и ухватилась за мою руку. Ирод недовольно мяукнул и спрыгнул на землю. 

Темная парадная. Знакомый с детства лестничный пролет. Обитая войлоком дверь. Чуть приоткрыта. 

— Кошка должна войти первой! Вперед, Ирод! 

“Это кот, и мы не новоселы” — но сестра уже сунула кошака в дверной проем. 

— Шшшш… — зашипел наш мохнатый, сделав несколько шагов в глубь квартиры. 

— Ирод, не шипи! — прикрикнула на него сестра голосом Доры-путешественницы. Кот принялся скрестись у входных дверей. 

— Лёша, помоги, — я помог ей стянуть ботинки, и она побежала по коридору. Меня пробрало мурашками, ясно пришло осознание, что все происходящее — это не сон. Точно не сон. 

— Стой! — крикнул я сестре и рванул за ней. Она открыла дверь. Я успел закрыть ей ладонью глаза. 

Окно гостинной было разбито. Пол усеяли осколки разбитого стекла, а у самых дверей, прижав руку к окровавленной голове, лежал мой дядя. Рядом с ним валялся кухонный нож. Когда я уводил оттуда сестру, то видел, как в окне приветливо пронеслась тень и несколько черных перьев на полу. Но полицейские не нашли ни одного. 

Зато обнаружили в спальне два трупа; дядину девушку и ее старенькую мать. Похоже, ворон неспроста навещал отца: непонятно, предупредить хотел или спас от встречи с дядей. Я так и не понял до конца, что же произошло, но с тех пор по-другому смотрел на барельеф с парящей птицей, высеченный в надгробном камне дедовского мемориала. 

Пока мы ждали полицию, Ирод немного успокоился и принялся вылизываться, развалившись на полу. Удобно все же быть котом. У нас помыться в тот день так и не вышло.

 Петр Цветков