Мария Ильинична жила одна и уже давно не казала носа на улицу для вечерних посиделок на лавочке. Только изредка наведываясь в местный продуктовый за молоком для кота. Во время очередного визита за провизией, пожилая женщина неудачно упала на ногу и теперь хромала, опираясь на кривой сучок, заменявший небогатой пенсионерке костыль. Каждый раз, когда она выходила в подъезд, жильцы соседних квартир могли слушать гулкое «стук-стук-стук» по лестничной площадке – так баба Маша выбиралась в магазин. Негромкие ритмичные звуки били по ушам, а пуще того, нервировали соседей с тонкими хрущёвскими стенами, но жаловаться никто не спешил. Хорошей женщиной была баба Маша – кошек дворовых, да собачек подкармливала, для детворы всегда пряничек в запасе имела. А бывало, выйдет на улицу по своей старушечьей надобности, видит – хулиганьё после ночных посиделок бутылки поразбросало около детской площадки. Ба! Поворчит про себя бабушка, покачает головой и пойдёт мусор собирать да в ближайшую урну относить.
Но на мусорящих алкоголиках и хромой ноге баб машины несчастья не закончились. Однажды ночью квартиру Марии Ильиничны ограбили. Пресловутый домушник, коими мог похвастаться каждый уголок нашей страны в это неспокойное время. Выносили на совесть: старенький радиоприёмник, хрустальный сервиз, разворошили бабушкину заначку и скудный набор дешёвой бижутерии. Старый советский «Рубин», видимо, не смогли выволочь, поэтому просто бросили, оборвав кабель. Воришка умудрился умыкнуть дажп недешёвый кошачий домик.
Сама же баба Маша в ту ночь гостевала у сестры, а кот донжуанил с местными Мурками где-то на улице. И приехав на следующий день, Мария Ильинична застала только разруху в своей уютной однокомнатной квартирке. Дверь хрущёвки была открыта почти нараспашку,а напуганная соседская кошка залезла под старушкино трюмо и согласилась вылезти из убежища только благодаря куску ливерной колбасы. Такую несправедливость «Баб Маша» стерпеть не смогла.
***
Двадцатилетний Федька, прозванный среди своих «Леший», то ли за странную манеру одеваться в болотно-зелёные свитера, странно перемежающиеся с камуфляжными штанами, то ли за густую, вечно нечёсаную шевелюру, которая делала его похожим, скорее, на лесное чудовище, чем на человека, шёл по улице и насвистывал какую-то незатейливую мелодию. Светило солнышко, середина весны радовала чуть прохладным ветерком, в бутылке плескалась холодненькая «Балтика», а карман приятно оттягивал тяжёлый кошелёк. Он свернул с улицы, направляясь в сторону гаражей. От приятных мыслей отвлекло тихое «стук-стук-стук» за спиной и удар по затылку.
-Эй,ты чо, бабка? - Фёдор потирал ушибленное темечко и пугливо таращился на сухонькую старушку с палкой.
-Поотращивают патлы, а бедным слабым женщинам потом напрягайся. Эх. – Бабушка щёлкнула пальцами и Леший отключился.
-Г-где я? – Федька пришёл в себя, но веки налились тяжестью и он не мог посмотреть, где находится. Пахло свежей мятой и другими травами, названий которых Фёдор не знал. В голову упиралось что-то твёрдое. А когда он всё-таки смог разлепить глаза, то увидел фигуру в цветастом платье и таком же пёстром платке, покрытым на голову. – Вы чего делаете? – пугливо спросил он.
-Как чаво, милок? Ногу твою варю! – Радостно пролепетала бабулька и принялась перемешивать варево в здоровенной кастрюле.
-К-как мою ногу? – Федька похолодел: ног он и впрямь не чувствовал.
-Вот так, голубчик. Нынче, бедным пенсионеркам совсем туго приходится. Пенсии маленькие, да и хулиганы всякие по квартирам шастают.
Бабка отвлеклась от своего занятия и села напротив парня, утирая передником струящийся со лба пот. Фёдор непонимающе моргал глазами, а потом скорчил физиономию, отчего его лицо стало походить на косточку от персика, и заплакал.
-Но как же я буду теперь на работу ходить? – причитал Леший.
-Как, как, милок? Руками! – Бабушка поднялась и уже выплясывала у плиты, пробуя ложкой наваристый бульон из Федькиной ноги.
-Но я не могу руками!
-Замок, значит, открыть смог, а на работу ходить не сможешь. Знаем мы, какая у тебя работа, ворюга. – Улыбка ни на секунду не сходила с лица старухи. – Супчик – объеденье! Хошь? – она протянула Лешему ложку с мутным варевом, исходящий от него запах заставил Федю скривиться ещё сильнее, и слёзы заструились по влажным щекам.
-Ну, как знаешь, сынок. Силы бы тебе ещё пригодились. Васенька!
В кухню вальяжно вошёл чёрный кот. Правда, кошачьего от него остались только хищные зелёные глаза. Сам «котик» по габаритам напоминал, скорее, матёрого лошака. Его жилистая, крупная шея и тяжёлые лапы, заставили Федю сжаться до размеров песчинки и вжаться в облезлый кожаный диван, который он сам недавно ради развлечения искромсал отцовым ножом. Во время Федькиного визита в эту квартиру, ему ещё показались до жути пугающими два блестнувших в темноте зелёных огонька, но тогда он просто шмыгнул на заднее сиденье серебристой «Волги», попутно сгрузив награбленное, и скрылся в ночи,
-Мр-да? – Раскатисто замурлыкало создание.
-Погляди на хитреца. Зашитые, значит, в простыню деньги найти смог, а найти способ ходить на руках, говорит, не может, подлец!
-И как Вам, батюшка, не стыдно, мурр-мяу. – Загрохотал кот. – Мне ведь теперь, между прочим, спать не на чем.
Парень испуганно пролепетал:
-Я м-м-могу отдать все деньги, з-забирайте, только отпустите.
-Вот глупая нынче молодежь пошла. Деньги- то мы и так возьмём. А вот мозги. Ммм. Это самое вку-у-у-усное… - мечтательно пропела Баба Маша, а потом добавила. – Жалко, что у тебя их так мало.
Тогда кот опустил свою тяжёлую когтистую лапу на грудь Федьки, и тот провалился в темноту.
Сверкнула яркая вспышка, и Федя больно грохнулся на мрачную поляну. Вокруг темнели деревья, бесшумно шевеля кронами пожухлой листвы. А главное, вокруг не было ни души.
Парень был готов снова получить сучком по голове и очнуться в бабкиной квартире, лишь бы эта давящая на сознание тишина отступила. Он робко крикнул:
-Ау! Здесь кто-нибудь есть? – но ответом ему послужила такая же звенящая тишина.
К его удивлению, ноги были на месте. Тогда Федька ощупал, не привиделось ли ему это и прошёл вперёд, то и дело, спотыкаясь о мелкие камушки и цепкие ветки. Никого. Абсолютно пусто.
Фёдор и сам сбился со счёту, день он блуждал или два. А может и целую неделю. Когда голод давал о себе знать, парень грыз горькие коренья или мелкие, кислые ягоды, которыми здешние кусты, к сожалению, не изобиловали. Спал он тревожно: то и дело вздрагивал, когда касался пяткой холодной травы. Голос совсем сел и Федя уже перестал звать на помощь. Он бесцельно скитался по лесу, который, кажется, не имел ни конца, ни края, и всё время заводил незадачливого паренька в тупик. Леший окончательно потерялся, запутался и обессилел.
Тогда он в последний раз выбрел на поляну, от которой и начинал свой путь, уже без надежды на что-либо. На секунду он даже подумал, что совсем сошёл с ума и начал нервно тереть глаза: в середине полянки сидели два белых зайца, скорёхонько шевеля мокрыми носиками, и смотрели прямо на Фёдора. Тот ещё раз протёр глаза. За всё время, проведённое в лесу, он не встретил ни одной живой души. Здесь не пели птицы, не кусалась мошкара, даже волки – санитары леса, не заводили свою протяжную песню по ночам. А тут на тебе! Два зайца.
Фёдор упал на колени и медленно пополз к центру поляны. Животные на него никак не реагировали- лишь тупо уставились в его грязную, истекающую слюной физиономию. Когда он подполз на расстояние вытянутой руки, зайцы заговорили:
-Товарищ Морозов, а ну вставайте с пола немедленно! Или я буду вынужден надеть на Вас наручники!
-Жень, может ну его? Врачам отправим, явно ж их случай.
Федька трухнул головой. Какие врачи? Морозов? Кажется, это его фамилия. Была. В мире до бабки, её странного кота и леса.
-Товарищ Морозов? – заяц медленно расплылся в тёмный силуэт и Федя тут же вскочил, обнаружив перед носом тяжёлый ботинок, а потом и его обладателя – сержанта милиции с суровым взглядом и лихо закрученными усами.
Федька подпрыгнул на месте, нервно себя ощупывая. Босые ноги холодил кафель, моргающая лампочка и люди. Люди! Много людей!
Одним скачком Фёдор рванул к сержанту и чмокнул его в щетинистую щёку. Пока мужчина недоумевал, Федька задумался и завёл монолог:
-Так что это получается? Никакой бабки и её жуткого кота не было? Тогда как это я тут оказался? Никакой бабки. Удивительно…
Парень так бы и причитал, стоя посреди отделения милиции города М., если бы очнувшийся сержант не отправил Федьку «спать» себе под ноги, одним чётким ударом в затылок.
-Тьфу ты! Оформляйте, это не к нашим. – Пробасил милиционер, а потом прибавил себе под нос. –
Третий за месяц, и тоже про бабку лепечет. Тьфу, извращенцы.
А где-то неподалёку, с чашкой горячего полынного чая в одной руке и с военным биноклем в другой, сидела у окна своей уютной однокомнатной квартирки хромая старушка. И улыбалась.
|