Папа говорит: "Пару раз в жизни видел женщин красивее нашей мамы, прекраснее не видел никогда". Наверное, мама должна мягко просиять от этих слов. Нежная улыбка должна скользнуть по её губам, а взгляд, которым она наградит мужа, должен лучиться благодарностью и беззаветной любовью. Вместо этого мама довольно прохладно интересуется, кого это папа видел красивее. И где. И точное время, если вас не затруднит, со свидетельствами очевидцев и документальными подтверждениями. Я выразительно смотрю на отца. Мол, пап, всё ничего, ты молодец и на правильном пути, но у тебя тут на тропинке внезапно небольшая ловушка. Внизу колья, сверху таран. Не проткнёт, так обезглавит. Ты уж как-нибудь поосторожнее.
– Ну-у-у... – говорит папа, правильно истолковав послание команчей дружественному племени сиу. – Вот эта, как её... Ну актриса ещё такая. А! Софи Марсо!
И подмигивает мне. Мол, спасибо, товарищи сиу, но бег наш стремителен и никакие ловушки не в силах стать препятствием.
Папа доволен собой, как скворец, только что исполнивший ликующую песнь и собравший щедрые аплодисменты.
– И где же ты видел Софи Марсо? – вкрадчиво спрашивает мама.
Аплодисменты затыкаются. В комнате отчетливо слышен тихий шелест раскрывающегося змеиного капюшона.
– Э-э-э... - столбенеет папа.
– Когда ездил в Париж, да? В девяносто девятом? Она тоже была там!
Папа застывает в кресле памятником собственному безрассудству.
– Я помню, как ты не хотел брать меня с собой! – всхлипывает мама.
– Я не хотел?!
– Так вот в чём была причина!
– Побойся бога! – взывает отец. – Ты же со мной ездила!
– И даже это не остановило тебя, безнравственный ты человек!
Папа хватается за виски:
– Нет, это невыносимо. Я терплю столько лет, но и моей выдержке есть предел!
– При живой жене! Ты! С этой... – Мама делает беспомощный жест, пытаясь исчерпывающе описать всю глубину папиного падения. – С этой актриской!
– Она прекрасно играет! – повышает голос папа.
– Не смей говорить об этой порочной женщине в присутствии нашего ребёнка!
Мама трагическим жестом простирает руку в мою сторону. Ребёнок давится курагой.
– Не-не, – говорю, откашлявшись. – Отчего же. Продолжайте! Вы ещё не дошли до темы "Марина, наша дочь не от тебя".
Тут они оба начинают ржать. Одному под шестьдесят, второй не скажу сколько, а эта дурацкая игра по-прежнему их развлекает... |