11:10 Три желания | |
На завтрак мама, как всегда, поставила перед Димой гречневую кашу с молоком. Недовольно поморщившись, он с неохотой взял ложку и стал помешивать ею в тарелке, чтобы не образовалась пенка. Глядя на плавающие крупинки каши, Дима стал вспоминать звездное небо планетария, куда их класс недавно водила учительница астрономии. Он вдруг подумал: «А что если в этой тарелке чья-то вселенная и молоко в ней — чей-то космос, а гречка — планеты, на которых тоже живут люди, такие же, как и мы, только маленькие?» Эта мысль взволновала Диму и заставила перестать болтать ложкой. И тут ему в голову пришла еще одна мысль, страшнее предыдущей: «А что если и наша планета тоже крупинка каши в чьей-нибудь тарелке? И сейчас какой-нибудь мальчик из другой галактики подносит ложку ко рту, и Земле осталось жить считанные минуты?» От этой мысли Димин лоб покрылся испариной, он отодвинул тарелку и, посмотрев на маму, решительно заявил: — Кашу я есть не буду! Мама удивленно подняла брови. — Это почему же? — Потому что там тоже живут люди, и они не хотят умирать! Мама рассмеялась. — Давай ешь, фантазер! И быстрее, а то опоздаешь в школу. На перемене Дима рассказал своему другу Вите о сделанном им открытии. Витя беззаботно рассмеялся: — Этого не может быть! Если бы нас кто-то ел, мы бы давно уже все поумирали, — и, посмотрев ехидно на Диму, добавил: — А с чего это ты стал таким добреньким? Когда вчера мы разрушали муравейник возле речки, я не заметил, чтобы тебя это сильно волновало. Дима вспомнил, с каким наслаждением капал огнем с подожженной пластиковой трубки на разбегавшихся в разные стороны муравьев, и ему стало стыдно. После окончания занятий Дима пошел к реке и остановился возле развороченного муравейника. Ему стало так жалко этих маленьких трудолюбивых букашек, что он заплакал. Вытерев слезы, Дима сложил разбросанную землю обратно и аккуратно подровнял ее. Увидев лежавшую рядом ветку, он сделал из нее крестик и воткнул в маленький холмик. — Я так и думал, что найду тебя здесь! — раздался за спиной у Димы Витин голос. Он подошел к импровизированной могиле и, смотря Диме в глаза, носком ботинка разбросал насыпанную землю. — Вот так будет лучше! Тяжелый ком подкатил к Диминому горлу. Он вскочил и бросился на своего друга. Они молча катались по мокрой земле. Витя был намного крепче, но обида, душившая Диму, придала ему дополнительных сил, и после долгой борьбы он оказался сверху. Не осознавая, что делает, он стал хлестать Витю по щекам, приговаривая: — Это тебе за муравейник! Это тебе за крест! Это тебе за меня! — Немного успокоившись, Дима встал и, тяжело дыша, сказал: — Ты мне больше не друг! Идя домой по тропинке вдоль реки, Дима наткнулся на рыбака, сидевшего в зарослях ивняка и мирно удившего рыбу. За его спиной стояло ведро. Подойдя ближе, он увидел в нем щуку, которая беспомощно открывала и закрывала рот. Посмотрев в сторону дядьки, который сосредоточенно наблюдал за неподвижным поплавком, Дима тихонько вытащил рыбу и, отбежав на несколько метров, спустился к воде и выпустил щуку в реку. Ударив плавником, она быстро ушла под воду, но через мгновение вынырнула и, посмотрев в сторону Димы, вновь скрылась под водой. — Где ты был?! — мама сорвала с Димы грязную куртку. — Где ты так вымазался?! Раздевайся! Неделю будешь сидеть дома! — Мама, я не виноват! — попытался защищаться Дима. — Молчи! Расскажу отцу, он тебя еще и выпорет! Шесть дней Дима ходил только в школу и обратно. Возвратившись домой и быстро сделав уроки, он расставлял две армии солдатиков и разыгрывал между ними сражения, в которых не было убитых и раненых, и все заканчивалось подписанием мира. А по вечерам, забравшись под теплое одеяло, читал о доблестном рыцаре Айвенго и красавице Ревекке. Когда его вынужденное заточение закончилось и мама разрешила гулять, он первым делом пошел к реке и восстановил разрушенную муравьиную могилку. Постояв немного возле нее, Дима направился к берегу и, сев на его крутом берегу, задумался. Мысли в голову приходили разные. И хотя Дима многого еще не понимал, все же был уверен, что человек относится слишком жестоко и несправедливо к окружающему его миру. Глядя на речку, тихо бегущую внизу, на деревья, растущие вдоль берега, слушая пение птиц и кваканье лягушек, он осознавал, что все это живое, все это рождается и умирает так же, как и люди. И что все это надо беречь и относиться как к равному себе. Тяжело вздохнув, Дима опять вспомнил про муравейник и, в очередной раз выругав себя, дал слово никогда больше ничего не разрушать. Стоявшую тишину нарушил раздавшийся внизу всплеск, и кто-то тихо позвал: — Мальчик. Дима посмотрел в сторону реки, откуда прозвучал голос, и увидел щучью голову, торчащую на поверхности. — Мальчик, это я говорю! От неожиданности Дима открыл рот, а его глаза округлились. Щука сделала круг и, подплыв ближе к берегу, заговорила вновь: — Не узнаешь? Недавно ты спас меня, и я хочу тебя отблагодарить. Проси что хочешь. Я могу исполнить три твоих желания. Придя в себя, Дима выдавил: — Ты что, волшебная?.. — Да! Читал сказку про Емелю? Так вот, я дальняя родственница той щуки. Перестав удивляться, Дима спросил: — И что, я могу попросить все, что захочу, и ты это сделаешь? — Ну… почти все. Не раздумывая, Дима сказал: — Тогда сделай так, чтобы муравейник, который мы разрушили с Витей, был снова целым! Щука нырнула и снова вынырнула. — Твое первое желание исполнено. Загадывай второе. Дима поднялся и крепко задумался, но ничего в голову не приходило. Тогда он вспомнил про гречневую кашу и, обрадовавшись, сказал: — Хочу, чтобы я никогда в жизни никому не причинял зла. Даже когда ем или, гуляя, просто иду по траве. Щука задумалась и сказала: — Это желание я исполнить не смогу. — Почему? — Потому что так устроен наш мир. В нем кто-то всегда выживает за счет других. И этого не изменишь! Ты ведь ешь мясо, да и рыбу тоже. А ведь перед тем как попасть на стол, это были живые существа, такие же, как и ты. Но, если ты прекратишь кушать, ты умрешь. А насчет каши не переживай. Там никто не живет и никогда не жил! Можешь ее есть спокойно, — Щука подплыла еще ближе, — и когда бегаешь по траве, ни о чем не думай. Все равно ты случайно кого-нибудь да раздавишь, и предотвратить это никто не в силах. Так что подумай, что ты еще хочешь. Дима пожал плечами: — Не знаю… Щука сделала несколько кругов и, видя, что дело застопорилось, сказала: — Долго я ждать не могу, у меня много других дел. Но ты не переживай, в нужный момент я появлюсь, и, надеюсь, что в следующий раз тебе будет что пожелать. До встречи! — Щука проплыла вдоль берега и, сверкнув плавниками, исчезла. Когда Дима отодвинул куст, за которым находился разрушенный муравейник, его сердце радостно застучало: он увидел сотни муравьев, которые суетливо бегали взад-вперед по высокому холму с многочисленными дырами и проходами… Мария Ивановна с садисткой улыбкой на лице медленно рвала обертку учебника по географии. Дима молча смотрел, как под разрушительными действиями толстых пальцев исчезают нарисованные им герои. Он понимал, что это просто мелкая и ничтожная месть. Учительница географии была матерью Вити, и, по всей видимости, он рассказал ей о драке на берегу реки. Изорвав в мелкие клочья бумагу, Мария Ивановна удовлетворенно сказала: — Вот так! И чтобы я больше не видела никаких разрисованных обложек, — она презрительно посмотрела на Диму, — Хоменко, художник от слова худо. Запомни это! Толстуха, как ее называли ученики, развернулась, и ее необъятный зад поплыл к классной доске. От обиды и несправедливости на глаза Димы навернулись слезы, и, когда прозвенел звонок, он первым выскочил из класса и, выбежав из школы на задний двор, забился в темный угол возле сарая и, дав волю своим чувствам, горько расплакался. Его всхлипы прервал насмешливый голос: — Что, художник, ревешь? Сейчас заревешь еще больше! Протерев кулаками глаза, Дима увидел перед собой расплывчатый силуэт своего бывшего друга, который, ухмыляясь, придвинулся к нему и с угрозой произнес: — Я хочу с тобой поквитаться за тот вечер у реки, — и, не дожидаясь ответа, Витя, подняв кулак, сильно ударил Диму по носу. — Это тебе за мою разбитую губу! А это, — он больно лягнул Диму ногой по бедру, — за мою измазанную форму! Видя, что ему не оказывают сопротивления, Витя весело рассмеялся и, небрежно бросив «Пока, мазила!», насвистывая, ушел. Достав носовой платок, Дима приложил его к разбитому носу и, запрокинув голову, стал ждать, когда перестанет литься кровь. — Да, забыл тебе сказать, — вновь послышался Витин голос, — вчера был на речке, так эти букашки каким-то чудом успели построить новый город. Видно, не всех мы их тогда пережгли. Но я исправил это! — Витя злорадно хмыкнул. — Теперь там опять ровное место! — Что?.. — услышанное заставило Диму забыть о разбитом носе, но Вити уже и след простыл. Сидя на берегу, Дима ждал. Он жаждал мести. Марии Ивановне за разорванную обложку, а ее сыну за вновь разрушенный муравейник, да и за свой нос тоже. Но Щука не появлялась. И чем дольше он ее ждал, тем меньше хотелось ему расправиться с Толстухой и со своим жестоким товарищем. Он вспомнил о своем втором желании: никому не причинять зла, и ему стало стыдно, что он так быстро о нем забыл. Щука появилась неожиданно. — Ну как, надумал что-нибудь? Дима, не скрывая радости, подался вперед. — Я думал, ты уже не появишься. — Как видишь, появилась! Говори, чего ты хочешь? — Хочу, чтобы ты вновь оживила муравейник. — Как?! Я же его недавно восстановила? — Понимаешь… тут такое дело, — замялся Дима, — его опять затоптали. Щука помотала головой по воде. — Его разрушил твой бывший друг, он же и побил тебя сегодня. А еще его мать, учительница географии, порвала твою обложку с рисунками, и ты сильно на нее обиделся. Верно? — Да, все так и было. — А ты не хочешь им отомстить? — Сначала хотел, а потом передумал. Щука посмотрела на Диму. — Поразительно! Ты первый человек, повстречавшийся мне, который так легко и без сожаления утрачивает возможность что-то сделать для себя. Ты помнишь, что это будет твое второе желание и что у тебя останется только одно, последнее? Ты уверен, что хочешь вернуть жизнь муравейнику? — Да, я уверен! Ничего не говоря, Щука нырнула и, вынырнув снова, сказала: — Желание исполнено! Я могу покинуть тебя или ты еще что-то загадаешь? Дима встал: — Да нет. Давай в следующий раз. — Тогда до встречи! — вымолвила Щука и исчезла. Открыв дверь и став стаскивать ботинки, Дима услышал взволнованные голоса родителей, доносившиеся из кухни. Что-то случилось… Он замер и прислушался. «Как мы об этом скажем Димке? Ведь Витя его друг, да и Мария Иванова…» — отец замолчал. «Может, все обойдется, и их спасут?» — неуверенно сказала мама. «Вряд ли… травмы слишком серьезные», — возразил отец. Увидев сына на пороге, они замолчали. — Что произошло? Я слышал, вы говорили о Вите. Расскажите мне все! Стараясь не смотреть сыну в глаза, отец, запинаясь и подбирая слова, начал медленно говорить: — Понимаешь, сынок… тут такое дело… Два часа назад мы приняли вызов по скорой, что на мосту произошла авария: столкнулись грузовик с жигулями… Мы выехали на место… Так вот, — отец замялся и, решившись, продолжил: — В тех жигулях были Витя и его родители… — Они живы? — Живы, но в очень тяжелом… Не дослушав, Дима выскочил на улицу и побежал к реке. — Ты благородно поступаешь, но это твое последнее желание! Ты не забыл? — Щука неподвижно застыла на воде. — Я все помню! Спаси их быстрее, а то они умрут! Не став возражать, Щука скрылась под водой и, вынырнув, сказала: — Можешь идти домой. Они будут жить! — и, подплыв к самому берегу, с грустью повторила: — Иди домой, добрый мальчик, и… прощай!.. Дмитрий Владимирович Хоменко, известный художник-портретист, не спеша шел по набережной, окрашенной в причудливые цвета заходящим за горизонт солнцем. Длинные седые волосы обрамляли его лицо, изрезанное глубокими морщинами, которое, невзирая на преклонный возраст, все еще дышало одухотворенностью и благородством. В правой руке он держал трость, на которую слегка опирался, а в левой — папку с указом городского совета о причислении его к плеяде почетных граждан города. На набережной было людно, и прохожие, узнавая в старике своего великого земляка, улыбались и, почтительно здороваясь, уступали ему дорогу. Проходя мимо ступенек, ведущих к самой воде, Дмитрий Владимирович вспомнил, как в детстве, когда река еще не была закована в гранит, он любил сидеть на земле на этом самом месте и, глядя на сияющую под яркими лучами солнца воду, мечтать о будущем. Дмитрий Владимирович спустился по ступенькам и, сев на холодный мрамор, предался воспоминаниям. Шаг за шагом он вспоминал всю свою жизнь, и, перевернув последнюю страничку, когда ему сегодня вручили указ горсовета, с удивлением подумал, что его память не отразила ни одного неприятного момента или каких-либо существенных препятствий на пути, — все у него складывалось удачно и без особых усилий. Его рано признали как художника, у него никогда не было проблем с заказами, а регулярные выставки его работ всегда пользовались успехом. Он женился на самой красивой девушке города, родившей ему двух замечательных детей, которых они вырастили добрыми и отзывчивыми людьми. Он никогда ни с кем не ссорился, и даже коллеги, невзирая на его успехи, никогда не завидовали ему. «Странно как-то все это», — Дмитрий Владимирович посмотрел на зачесавшуюся руку и увидел муравья, бегущего по ней. И тут он вспомнил… Вспомнил о разрушенном муравейнике, драке с одноклассником, аварии на мосту, о волшебной щуке и трех желаниях. «Неужели все это было наяву и мне это не приснилось?» Дмитрий Владимирович встал и, осмотревшись по сторонам, вслух произнес: — Да, если это и случилось, то где-то здесь. — Здравствуй, мальчик! Дмитрий Владимирович вздрогнул и, не увидев никого, оглянулся вокруг. — Повернись, я здесь, внизу! Дмитрий Владимирович прищурился и, увидев щучью голову, торчащую из воды, от удивления открыл рот, как когда-то в детстве. — Ты только что вспоминал обо мне. Так вот, мой добрый постаревший мальчик, не сомневайся, все это с тобой было. И муравейник, и Витя, и три желания, которые я исполнила. Немного успокоившись, Дмитрий Владимирович присел на корточки. — Да как-то не очень верится. Это было так давно. — Ну а сейчас ты веришь своим глазам и ушам, когда видишь и слышишь меня? — Да, сейчас верю! Щука нырнула и вынырнула. — Ты удивлялся, что твоя жизнь сложилась так удачно. А знаешь почему? — Нет. — Потому что я все время была рядом и помогала тебе. И когда ты оказывался на распутье, я всегда направляла тебя в нужном направлении. — Почему? Ты же исполнила все три моих желания еще тогда, в детстве? — Твоя доброта и милосердие поразили меня, и я решила, что ты достоин прожить счастливую жизнь, без тревог и неприятностей. Дмитрий Владимирович заволновался. — Ты хочешь сказать, что все, чего я достиг и что имею, это все благодаря тебе? Щука отрицательно покачала головой. — Я же сказала, что только помогала тебе. Все, чего ты достиг, ты достиг бы и без меня. Но твой путь к успеху не был бы таким быстрым и безоблачным. Я просто избавила тебя от долгого восхождения и от многих неприятностей по дороге к вершине. Вот и все. Облегченно вздохнув, Дмитрий Владимирович сказал: — Спасибо! Я очень тебе благодарен! А скажи мне, если знаешь, как сложилась судьба Вити? После окончания школы я его не видел. — Он получил то, от чего ты спас его в детстве. — Что с ним? — Уже ничего, — Щука повернула голову в сторону, — он разбился на той же машине и в том же месте через десять лет после первой аварии. Потрясенный Дмитрий Владимирович встал. — Страшная смерть… как жалко… Щука промолчала. — А его мать?.. — осторожно спросил Дмитрий Владимирович. — Она была с ним… Ну все, мне пора… Постарайся провести остаток жизни так, как и жил. Это будет хорошо! — и, сделав прощальный круг, Щукаисчезла в темной воде. Окутанный вечерними сумерками, Дмитрий Владимирович возвращался домой. Он напоминал уставшего странника, прожившего долгую и счастливую жизнь, которая неумолимо приближалась к концу. Но, несмотря на это, на его лице сияла улыбка… Автор: Вадим Павленко | |
|
Всего комментариев: 0 | |