Муська была кошкой. По крайней мере визуально так казалось. Сибирской и голубой. И бездомной. Если бы Сетон-Томпсон жил в наши дни, он бы написал о ней, а не о Королевской Аналостанке. Мы Муську не заводили. Она сама нас завела. Как и еще десяток любителей кошечек во дворе. Но мы пускали ее в квартиру и выпускали, когда она хотела сама. Поэтому, наверное, она остановила выбор на нас, и решила, что так и быть, вроде неплохие людишки, будут моими. Муська знала адреса всех, кто ее кормил на улице. И обходила владения, как феодал, собирая дань по вечерам. Иногда Мама называла Муську Нефертити за царские замашки. И Муська благосклонно откликалась. И вообще была согласна с египтянами - вот кто знает толк в священных животных. Бывало, мама переименовывала ее в Лохудру, когда была недовольна. Муська терпела такую импульсивность с жертвенным видом – что поделать, заводить людей не так просто. На всякий случай она начинала прихрамывать, чтобы маме было стыдно. И маму совесть колола в самые нежные участки души – Муська котенком едва не сгорела в магазинчике во дворе во время пожара. С ее появлением все остальные дворовые кошки и собаки испарились в неизвестном направлении, потому что сибирская голубая всех гоняла и лупила. Доставалось даже домашним питомцам ее благодетелей, которые были так наивны, что пускали ее на порог квартир. Муська истребила цивилизацию мышей и крыс в подвалах. Когда мы с мамой куда-то уезжали, то по приезду нас ждала у двери аккуратная стопочка мышей – так Муська пыталась нас задобрить, чтобы мы пустили ее домой. Да и надо же кормить людишек, раз завела. А в двери торчала записка от уборшицы– «Убирайте сами за своей придурошной кошкой». Уезжали мы навсегда из нашего города с огромной клетчатой сумкой, с какими ездят челноки, полной денег от продажи квартиры мелкими купюрами, и с Муськой в шлейке, привязанной к сумке. Чехову бы понравилось. Пока ехали в поезде, не сомкнули глаз – так боялись потерять свою драгоценность с хвостом и усами. Драгоценность с хвостом тоже таращилась на нас, видно, тоже боялась нас потерять. В Иванове Муська начала с того, что разогнала всех выгульщиков собак. Прежде чем пройти мимо нашего дома, они, бедняги, выглядывали из-за угла, а потом короткими перебежками с псинкой под мышкой скрывались из виду.. Один любитель острых ощущений как-то мстительно спустил на Муську свою собаку - "убийцу кошек". Нет, не успела я спасти несчастного песика. Убийца кошек при виде мчащейся на нее свирепой кошечки, поджала хвост и попыталась спастись бегством. Следуюшие полчаса мы показывали бесплатный аттракцион - по кругу за собакой неслась убийца собак, а за ней я. Из толпы собравшихся зрителей донесся резонный вопрос - "А кто за кем бегает?"
Муська признавала достойными существования только рыжих котов, одноухих и наглых. Их она не гнала, только кокетливо шипела и фырчала. Ну и рожала котят. Голубых с рыжими пятнами. Гулять с Муськой было сущее наказание. Приходилось постоянно отбиваться от предложений ее купить. А дети ревели и топали ногами: «Хочуу этуу кисуууу». Даже вороны не остались равнодушными к сибирской голубой. Когда я отпускала шлейку, какая-нибудь ворона слетала с дерева, подцепляла клювом конец поводка и интенсивно виляя задом, чинно вышагивала, выгуливая свою кошку. Остальные вороны одобрительно каркали и ждали своей очереди пройтись, держа Муську за поводок. Муська оглядывалась, и даже не удивившись такому неожиданному перевоплощению хозяйки, гуляла дальше.
Дома с нами она была строга. Мама называла ее домоправительницей. А я домомучительницей. Фрекен Бок по сравнению с ней – сущий ангел. Мой будущий муж стал мужем только после того, как прошел фейсконтроль у Муськи. Спать всех она заставляла ложиться вовремя, хватая за ноги и направляя их в нужное направление, к дивану. Когда ноги слушались и залезали поспать, Муська напоследок кусала их за пятки, в назидание и для профилактики. Ночью она зорко следила, чтобы человек, кто бы он ни был, пусть даже гость, лежал на кровати правильно. Закрывать голову одеялом и выставлять ноги из-под него, она не позволяла. Голову раскапывала, а ноги для начала лизала по-хорошему. И если они не понимали, то им доставалось по полной. Через дорогу, где ездят машины она никогда не ходила и нам не разрешала. Обоих моих детей, Муська воспитывала, как котят. В начале, для установления контакта и чтобы знали, кто тут главный, она вцеплялась им в голову. Но потом она за них порвала бы любого. Например, педиатра и массажиста. Муська так вылизывала их макушки, что они всегда были мокрыми, как после купания. Только им она позволяла мять себя, как плюшевую игрушку, не отгрызая руки. Тимошка начал ползать раньше, чем сидеть, потому что хотел дотянуться до голубого пушистого хвоста, который взмахнув, убегал быстрее, чем он успевал понять куда все делось. Он тренировался, и однажды ему улыбнулась удача. Увидев пушистую цель, которая умывала мордочку и не видела опасности позади, Тимошка быстро-быстро пополз, и не тратя время на сантименты, схватил Муську за хвост. Я уже бежала на помощь. Но Муська сделала то же, что и когда-то со своими котятами. Она отхлестала его лапами по щекам, а потом, зафиксировав голову между лап, ласково полизала по этим же щекам и ускакала, задрав хвост. Тимошка не успел ничего понять, только часто-часто моргал, а потом долго смотрел круглыми глазенками то туда, где только что была киса, то на меня с немым вопросом, на который у меня не было ответа. Она гуляла с детьми на балконе, лежа в коляске на кульке с ребенком. Маму Муська считала вожаком в нашей человеческой стае. Поэтому, когда ее не было дома, Муська ходила за нами и мяукала, чтобы мы не делали то, что делаем и поставили на место то ,что взяли. И падала в обморок, если мы передвигали мебель. Маму она встречала в прихожей с полным докладом о нашей деятельности, и вела ее посмотреть, что мы натворили. Особенно ее тревожило, если плакали дети – за это она кусала их родителей, как причинно-следственную связь. Муська очень уставала от забот о нас, и отдыхала перед телевизором, если там показывали балет или триллер «101 долматинец». Играть, как положено кошкам, она не умела. За мячиком не бежала, а вприпрыжку убегала от него, полагая, что мячик должен ее догонять по правилам игры. На мягких игрушек и на новогодние елки она охотилась и загрызала насмерть без разговоров. Когда мы завели рыбок, она стала делать подкоп под аквариумом. Поняв, что здесь какой-то подвох, она продолжила на крышке. Потерпев неудачу и там, Муська ловила рыбок лапой по стеклу. А потом привыкла к ним, и мурлыкала рыбкам, лежа на крышке. Рыбки тоже к ней привыкли, и не прятались в водорослях, когда видели через стекло мохнатую морду. Она прожила 18 лет, и отныне для меня все кошки – просто кошки.
Наталья Пряникова |