— Чтобы оставаться хорошим мужем, — говорил Даниил, расхаживая по прихожей, — иногда нужно позволять себе отдыхать от жены. Не постоянно, разумеется. Время от времени.
Даниил остановился перед зеркалом, внимательно посмотрел на себя, погладил указательными пальцами брови, а затем уголки рта. Ещё немного подумал, разглядывая своё лицо, вздохнул, потрогал языком щёки, покачал головой и продолжил рассуждения.
— Почему красивым так не везёт? — спросил он и поднял брови. — Молчишь? А я тебе скажу. Потому что мы слишком любим себя. А те, кто любит себя, не могут не любить других. Понимаешь? Не могут! В принципе. Не случайно же говорят, что любить себя — это главное. С этого всё начинается. И выходит, что красивые люди, неспособные не любить себя, как следствие не способны не любить других. И всех себя отдают им. Без остатка. Вот так и я всего себя отдаю жене. А ведь я ещё молодой. И мог бы думать не только о ней, но и о себе.
Грустно вздохнув и покачав головой, Даниил ещё какое-то время смотрел на себя, а затем снова решил пройтись по прихожей.
— Так... о чём это я? — продолжил он своё рассуждение. — Ах да! Отдыхать от любимой жены. Чтобы оставаться хорошим мужем. Но почему иногда? По-моему, чем чаще я буду отдыхать от Людмилы, тем для неё же будет лучше.
Даниил снова остановился перед зеркалом. Нахмурился. Взял с полки расчёску.
— Разве не так? — задал он себе вопрос.
Поправив причёску и вернув расчёску на место, Даниил высунул язык и внимательно его осмотрел. Затем показал себе зубы.
— Белые, — задумчиво произнёс Даниил, вспоминая, как недавно Людмила сравнила белизну его зубов с белизной унитаза. — Почему она так сказала? С одной стороны, вроде бы приятно. Потому что унитаз у нас всегда очень белый. И блестит. А с другой стороны? Сравнение какое-то неоднозначное. Могла бы сравнить с чем-нибудь другим. Например с...
Даниил попытался найти другое сравнение. Не получилось.
— Действительно, сказал он, — больше и сравнить не с чем, как только с унитазом. Это несправедливо.
Он снова вздохнул и, оттянув веки, внимательно осмотрел глаза.
— Мои зелёные глаза, — тихо пропел Даниил и задумался. — Их надо беречь, — и, немного подумав, добавил, — люблю тебя.
После этого Даниил отвлёкся и долго о чём-то думал, глядя в пол.
— А что если, — сказал он, серьёзно взглянув на себя, — мне расстаться с Людмилой надолго? А ещё лучше — навсегда. Почему нет? В самом деле, зачем размениваться по мелочам. Расставаться — так серьёзно. Тем более сейчас самый подходящий для этого момент. Во-первых, она ждёт ребёнка. А я? Ну, какой из меня отец?! В 40 лет! Я, можно сказать, сам ещё ребёнок. Жизнь моя только начинается. И вдруг папа. По-моему, это смешно.Ты как считаешь?
Даниил улыбнулся себе.
— Ты всё правильно говоришь. А, во-вторых, меня пригласили на неделю в Сочи. Мне предложили работу. Разве могу я отказаться? Ведь я так долго этого ждал. Почти год.
Послышался звук открывающейся двери. В квартиру вошла жена с сумками.
— Что купила? — радостно поинтересовался Даниил, подбегая к жене и заглядывая в сумки. — Что-нибудь вкусненькое купила?
— Ты бы хоть оделся, что ли, — уставшим голосом произнесла Людмила. — Шестой час вечера, а ты всё в трусах и в майке по квартире ходишь.
— Моя квартира! — ответил Даниил. — В чём хочу, в том и хожу.
— Твоя, твоя, — согласилась Людмила, проходя на кухню.
Даниил шёл за ней следом.
«Сейчас ужин приготовит, — думал он, глядя, как жена раскладывает продукты по местам. — А сразу после ужина я ей скажу, что нам надо расстаться на какое-то время. Можно было бы и сейчас сказать, но очень уж есть хочется».
— А ужин скоро? — спросил Даниил.
— Через час, — ответила Людмила.
— А быстрее никак нельзя?
— Нельзя.
«Наглая, — подумал Даниил. — Это потому что не знает, что её ожидает вскоре. Ничего-ничего. Скоро за всё заплатит».
— Ладно, — произнёс Даниил, с трудом сдерживая гнев. — Пусть будет по-твоему. Тогда через час меня позовёшь. Я буду у себя.
Даниил вышел из кухни и пошёл в гостиную смотреть телевизор. Проходя через прихожую, он ещё раз посмотрел на себя в зеркало.
«А в гневе я ещё красивее, — подумал он. — Надо будет почаще гневаться».
Поужинав, Даниил решил, что теперь можно и поговорить.
— Знаешь, что я решил, Людмила, — произнёс он.
— Что?
— Нам нужно расстаться. Только не.перебивай. Я долго думал и пришёл к выводу, что так будет правильно.
— Расстаться? — удивилась Людмила. — Я не поняла. Ты это сейчас серьёзно?
— Видишь ли, в чём дело, — ответил Даниил, глядя в сторону сковородки, стоявшей на плите. — А у тебя там ещё есть кусочек курицы? А то я что-то не наелся.
— Есть.
Людмила положила Даниилу кусок жареной курицы.
Даниил откусил от курицы большой кусок и продолжил разговор.
— Я весь день думал, Людмила, — сказал он, жуя курицу. — Я не хочу быть отцом. Только не перебивай. Я не заставляю тебя отказываться от ребёнка, боже упаси. Не хочу брать грех на душу. Но и ты меня пойми. Я — творческая натура. Можно сказать — художник.
— Ты художник? — удивилась Людмила.
— А ты забыла?
— Забыла, что? Что ты когда-то работал натурщиком?
— Это не работа, Людмила, а творческий процесс. Да, ты права, сейчас я не работаю, но...
— Ты не работаешь уже год. Сразу, как мы поженились.
— А зачем мне работать, Людмила, если в нашей семье работаешь ты? Не забывай, что трёхкомнатная квартира в центре Москвы, в которой мы живём, моя.
— Я помню. Но и ты не забывай, что эта квартира тебе досталась по наследству в состоянии, требующем капитального ремонта.
— И что?
— И этот ремонт я сделала за свой счёт. И всё остальное в этой квартире куплено на мои деньги. Абсолютно всё!
— И что? В любом случае это не покрывает стоимости квадратных метров квартиры. А значит, преимущество на моей стороне.
— Какое ещё преимущество?
— Такое! Что я имею право вообще всю жизнь не работать. Поняла?
— К чему ты начал этот разговор, Даниил?
— К тому, что нам надо расстаться, Людмила.
— Расстаться? Сейчас? Когда я жду ребёнка?
— Я же не говорю о разводе. Речь идёт об обычном расставании. Не навсегда. Год. Ну, два. Самое большее три. И мы снова будем.вместе. А завтра утром я улетаю в Сочи.
— А где же я буду жить?
— Да живи ты, где хочешь, Людмила, — сердито ответил Даниил. — Чего ты грузишь меня своими проблемами? Какая мне разница, где ты жить будешь. По месту регистрации, например, у своей мамы. Не хочешь с мамой жить, так сними квартиру. Ты — взрослая девочка, Людмила. Мамой скоро станешь. Поэтому давай ты будешь решать свои проблемы сама. Договорились? Половину имущества я тебе отдам. Потом. А когда появится на свет ребёнок, мы разведёмся. И я буду платить алименты.
— Разведёмся? Ты же сказал, что мы снова будем вместе?
— Вот же ты душная, Людмила. Не будем мы с тобой вместе, если ты такая. Не хочу. Давай сделаем так. Ты сейчас собери свои вещи и уходи. А за своей половиной мебели и техники ты подъедешь потом.
— Когда потом?
— Откуда я знаю, когда?! Сейчас сказать не могу. Я же сказал, что завтра улетаю в Сочи. На неделю. У меня работа, Людмила. А кроме того, нужно сначала всё наше совместно нажитое имущество разделить. Понимаешь? Решить, что тебе, а что мне. Давай через неделю! А? Когда я вернусь. А ещё лучше — через месяц. Договорились?
— Ты серьёзно хочешь, чтобы я прямо сейчас собрала свои вещи и ушла?
— Серьёзно. А почему тебя это удивляет? Ну, если я больше не люблю тебя, Людмила. Что я могу сделать? Или ты предлагаешь нам жить вместе без любви?
— Я могла бы пожить какое-то время здесь.
— Здесь? Ты соображаешь, что говоришь? Как я могу тебя одну оставить здесь?
— Почему нет?
— Я тебе не доверяю. Во-первых, ты, наверное, кого-нибудь приведёшь сюда. А, во-вторых, я боюсь, что за эту неделю ты вывезешь из квартиры все вещи. Поэтому, Людмила, нет. Я не могу разрешить тебе оставаться здесь, пока не будет меня.
— Но у нас ведь скоро будетребёнок!
— И что? Ребёнок! Тоже мне невидаль. Я понимаю, что есть такие семьи, в которых годами терпят друг друга ради детей. Но я не такой. Я не собираюсь портить ни свою, ни твою жизнь, ни тем более жизнь нашего будущего ребёнка. Кем он вырастит? В кого превратится? Если будет вынужден жить с родителями, которые не любят друг друга? Поэтому давай без лишних разговоров собирайся и уходи. Мы оба устали. Ты — с работы, я тоже весь день на ногах. Тем более что завтра мне рано вставать. У меня самолёт. И впереди меня ждёт неделя напряжённой работы. Не будем лишний раз портить друг другу нервы. Договорились?
— Договорились, — грустно ответила Людмила. — А можно я посплю немного? Глаза слипаются.
— Давай ты спать будешь в другом месте, Людмила. А то я тебя знаю. Сейчас уснёшь, а после тебя не разбудишь. Нет уж.
Людмила пошла собирать вещи. Даниил за ней, чтобы всё контролировать.
«Ещё умыкнёт что-нибудь, — думал он, — за ней глаз да глаз нужен».
Через час, под бдительным контролем мужа, Людмила собрала все свои вещи. Они уместились в двух чемоданах.
— Люда, ты когда там у себя на новом месте вещи разложишь, — произнёс Даниил, — не забудь один чемодан вернуть.
— Не забуду, — ответила Людмила. — Если хочешь, могу оба вернуть.
— Нет. Мне чужого не нужно.
Людмила уже выходила из квартиры, когда грозный голос мужа остановил её.
— Ключи от квартиры верни! — произнёс Даниил.
Людмила положила связку ключей на тумбочку.
— А ты хитрая, Людмила, — усмехнувшись, сказал Даниил, — думала, я забуду про ключи? А ты вернёшься, когда меня не будет, и что-нибудь стащишь?
— Честно? Да! Была такая мысль.
— Со мной у тебя этот номер не пройдёт.
— Я это уже поняла.
Людмила вышла из подъезда и вызвала такси. Через полчаса она была уже у мамы.
— Я от мужа ушла, — произнесла Людмила.
— Давно пора, — ответила мама.
— А точнее, он меня выгнал.
— Ну, хоть какое-то доброе дело сделал, — сказала мама.
— Слушай, мама, а где запасные ключи от его квартиры?
— У меня.
— Дай их мне. Завтра съезжу, чемодан верну и кое-что заберу.
Через неделю Даниил возвращался домой. Он поднимался на лифте и мечтал о вкусном ужине.
— Может, напрасно я расстался с Людмилой, — говорил он, глядя на себя в зеркало, находившееся в лифте. — Так хочется есть. Да и соскучился я по ней за эти дни. Надо будет позвонить ей. Пусть подъедет и покормит меня.
Когда он вошёл в квартиру, то сразу даже не понял, куда попал. В квартире мало того, что не было света, потому что отсутствовали выключатели и световые приборы, но в ней вообще не было ничего. То есть, в прямом смысле, ничего. Ни мебели, ни техники.
Даже дверей не было. Ни подвесных потолков, ни люстр, ни ламп. Ни унитаза, ни раковин, ни ванны, ни отопительных радиаторов. А вместо паркета и плитки — голый бетон. Розеток электрических тоже не было. Даже проводки электрической не было и труб сантехнических. Всё выглядело так, как будто квартиру подготовили под чистовую отделку.
Свет, поступавший в квартиру через открытую дверь, слабо освещал прихожую.
Пройдя по квартире, Даниил подошёл к тому месту в прихожей, где когда-то было его любимое зеркало, с которым он так часто разговаривал.
— Я, конечно, слышал, — сказал он, глядя на пустую стену, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться, — что некоторые жёны так поступают, когда бросают мужей. Но не думал, что моя Людмила способна на такую подлость. И кто мне скажет, как после всего этого я смогу верить другим женщинам? И кто мне скажет, как жить дальше?
Даниил не знал, чего он хочет сейчас больше: плакать, есть или спать. Но спать было негде. А есть нечего. И Даниил понял, что ничего другого ему не остаётся.
Успокоившись, Даниил позвонил Людмиле.
— Людмила, что это значит? — спросил он.
— Пока тебя не было, — ответила Людмила, — я справедливо поделила всё наше совместное нажитое имущество. Купленное на мои деньги я забрала. Всё остальное — это твоё. Чужого мне не надо. Квартиру я оставила в том виде, в каком она была, когда ты меня туда привёл.
— Но... Как ты попала в квартиру?
— У меня были запасные ключи. Хранились у моей мамы. Я часто теряю ключи, поэтому, как только переехала к тебе, сразу сделала запасной комплект. На всякий случай.
— А зачем тебе проводка и трубы сантехнические? Розетки электрические зачем забрала? Выключатели зачем поснимала?
— Из вредности, — ответила Людмила.
— Как из вредности?
— Молча.
— А где мои личные вещи? Моё бельё нижнее где? Ботинки, куртки, шапки зимние? Где всё это?
— Твоё бельё и другие твои вещи —в чемоданах.
— А чемоданы?
— Чемоданы — в камере хранения на вокзале.
— Как на вокзале? Зачем? Почему ты не оставила их здесь?
— А ты догадайся.
— Неужели из вредности?
— Угадал!
— Как ты могла, Людмила, так со мной поступить? Я думал, что пройдёт время, и мы снова будем вместе. Ты и я. И наш ребёнок. Но после того, что ты сделала, скажу тебе честно, Людмила, я уже не уверен, что смогу опять полюбить тебя.
— Ах! — воскликнула Людмила. — Что же я наделала. Глупая! Ведь ты, оказывается, ещё мог меня снова полюбить. А я? Сама, своими собственными руками, разрушила своё счастье. Да?
— Именно так, Людмила! — строго ответил Даниил. — Разрушила!
— И ты меня теперь уже никогда не простишь?
— Неужели ты ещё смеешь на что-то надеяться? После всего, что сделала? Ха, ха! Да я теперь тебя никогда не прощу!
— Может, всё-таки простишь?
— Нет!
— Ну, пожалуйста! — жалобно просила Людмила.
— Такое не прощают, Людмила, — гордо ответил Даниил и выключил телефон.
«Вот теперь пусть мучается, — злорадно думал он, — и переживает, что сама во всём виновата».
«Забыла ему квитанцию от камеры хранения в почтовом ящике оставить, — радостно подумала Людмила. — И чего я такая забывчивая? Наверное, тоже из вредности».
Михаил Лекс |
