14:28 Без комментариев. | |
Стою сегодня утром на кассе в «Пятёрочке» собираю в пакеты свою продуктовую корзину, в мыслях разговариваю с поэтами серебряного века, делаю трагическое лицо интеллигентного человека, столкнувшегося с превратностями судьбы. Милейшая барышня называет сумму, я достаю из широких штанин (ну, я в домашнем же выбежала) оп-ля! пятитысячную купюру. Стою уже с двумя пакетами, т.е. они уже мои со всем наполнением и вдруг кассир, сканирую купюру говорит: а она фальшивая! И взгляд у неё уже подозрительный, как будто она уже запоминает все параметры и особые приметы типа родинок и шрама от аппендицита, чтобы потом помогать фоторобот делать. Я начинаю говорить «не может быть! Ещё раз проверьте!», а сама уже представляю себя на лесоповале. Колючий ветер будто стреляет шрапнелью мне в лицо, заставляет слезиться глаза, запутывается в моей скомканной бороде. Я пытаюсь прикурить сигарету в огромных замёрзших рукавицах, но они примерзли к топору и топор при прикуривании отрезает мне кусочек кустистой брови. Где-то там, в темноте, воют волки, я мечтаю о чифире со сгущенным молоком и стареньком, потрёпанном томике Бродского на коленях. Крупная хрустальная слеза скатывается из уголка глаза, замедляет свой ход, при минус сорока градусах формируется в крепкую ледяной бусину, которая прокатившись по ткани ватника с легким звоном разбивается о разношенный кирзовый сапог 46 размера. Слышен вой сирены и лай собак. Снова кто-то попытался бежать, спрятавшись в картофельные очистки, сшитых заключёнными рукавицах или в медсестре Лидочке, весившей 200 кг. Полярная звезда все ещё освещала чью-то несбывшуюся мечту: 40 км гладкой, как череп начальника тюрьмы, дороги до ближайшего населенного пункта. «Девушка! Как будете расплачиваться?!» - громко, с ноткой нетерпения, спросила кассир. Где-то там, на севере, под звон ледяных топоров медленно поднимается равнодушное к человеческой судьбе солнце. Nataliya Drovosek | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |