Мой папа не ел варенье. Совсем! Говорил, что не любит и вредно. Мы посмеивались. Бабушка – папина мама – как-то рассказала, что в детстве папа объелся вареньем. Ему было плохо, очень плохо, а все еще и смеялись над ним. Бедный, бедный мой папа! Вот с тех пор он варенье и не есть. Хотя… Есть одно – только одно! – варенье, перед которым он устоять не может.
В начале лета, рано или поздно, папа, идя домой, улавливал знакомый запах. И останавливался, и оглядывался и… А во дворе шипели, как проколотое шилом колесо Победы директора бани, примусы. На них стояли медные тазы, а в тазах она! – вожделенная белая черешня!
Папа ускорял шаг, приходил домой, мрачно здоровался и говорил, что вот люди уже варенье варят, а у нас не чешутся.
Ясно. И наутро, если был выходной, мы с мамой отправлялись на Привоз.
Привоз… Как обидно, что приходится о нем прозой. Он достоин большего, уж поверьте. Нет, о нем некоторые горе-поэты говорят стихами, но лучше бы молчали и не портили аппетита. Вот Пушкин, говоря об Одессе и ее улице Греческой – так я считаю! – употребил выражение – Торг обильный. Браво, Александр Сергеевич! Но это вы еще не видели Привоз! Рано, рано вы покинули Одессу. Не дождались! И я, таки, представляете?, вам сочувствую. Но мы-то, мы-то можем доставить себе удовольствие посещать Привоз, когда угодно и сколько угодно.
Но я отвлекся. Итак, мы с мамой шли на Привоз. Шли… Это фигурально. А на Привоз мы ехали на троллейбусе № 4 или, в крайнем случае, на троллейбусе № 1. На конечной выходили и шли по улице Воровского, а на самом деле Новорыбной. Миновав низкие, приземистые рыбные лабазы, входили на сам базар. Шум, запахи! И крики. От: - Перец, ваниль, перец! – до, - Украли! Люди, ловите вора!...
Кого ловить? Где?
- Примусные иголки! Примусные иголки!
- Зажигалки!
- Нафталин! Кому нафталин!
Но это прелюдия.
Но вот и фруктовые ряды. Чего тут только нет!
Яблоки от огромных антоновок до миниатюрных райских. Клубника килийская, херсонская, наша местная люстдорфская, вишня, уже отходящая, но еще лакомая шпанка, воробьевка, еще зеленоватые но первые же сливы… Но нам нужна – и отстаньте дергать за рукав! – черешня. Белая, заметьте. А вот и она. На крашенных в зеленый цвет железных прилавках холмы, нет, горы желтой, почти янтарной черешни!
Бери-не хочу! Тут – не хочу, и тут – не хочу. А вот тут…
- Почем ваша черешня?
- Что-о, сорок копеек за кило? Она, что золотая?
- Попробовать?
- Да-а, а по тридцать не будет?
- Сколько возьмем? Пять кило!
- Мам! А покушать?
- Ладно. Шесть. По тридцать пять? А два рубля за все?
Взяли! Теперь мелочи. Ваниль у цыган. Лимон. Лучше всего найти азербайджанские лимоны. Они ароматней. Но их нынче нет. Тогда любой. Но дорого.
- Купим в «Темпе» стакан сока, - решает мама, - а цедра и так есть!
Теперь орехи. Ну, и по мелочи. Уже не на варенье, но раз выбрались…
Зелень, помидоры, огурцы, картошка, курица… Конопляные кошелки все тяжелеют…
- Ты уже большой, должен помогать!
- Помогаю…
Наконец, все.
- А сахар купим у нас в молочной! – решает мама. И это хорошо, потому что еще четыре кило сахара – это уже слишком. Идем к троллейбусу. Мама с ридикюлем, а я с двумя корзинами.
Думаете, доставил базар домой и свободен? Тот случай. А вынимать из черешни косточки?
- Только тебе это можно доверить! – говорит бабушка.
Это, конечно, приятно. Но есть и более насущные вещи. Например, поиграть в футбол на спортплощадке на углу с Канатной. Но куда там. Вооружаюсь скрепкой и вперед. Одна ягода, другая, … сотая…
Краем глаза замечаю, что не один я при деле. Папа колет орехи. Но не молотком на лестнице, а дверью. А бабушка варит сироп. Положено кило сахара на кило черешни. У нас пять кило. Минус косточки… Четыре кило сахара плюс немного воды и на огонь. Перемешивая до кипения. Тоже мне работа. Ну, и чуток ванили под конец.
Сто пятидесятая ягода, … двухсотая…
А мама отдыхает. Говорит, что хватит с нее базара. А я? Но попробуй только заикнись.
Папа достает огромный медный таз. Он еще прабабушкин. Его надо помыть. Опять:
- Давай, Шурка!
Мою…
В таз сироп, черешню… Слава Богу, у нас есть газ.
Квартиру заполняют невероятные запахи. Бабушка открывает окно в кухне. Мол, жарко. На самом деле, она так хвастает перед соседями. Нюхайте, дорогие, и мы не лаком сыты. Соседи, проходя по двору, принюхиваются и задирают голову в сторону наших окон. Бабушка счастлива.
Варенье закипело. Его снимают и отставляют в сторону. Часа на три. В варево добавят мелко нарезанные орехи и цедру. Положено это делать сразу, но у бабушки пунктик – только после первого закипания.
Таких закипаний будет три, а то и четыре. Варенье обязано быть густым, прозрачным, а ягоды твердыми. Потом варенье разольют в банки, закроют белыми бумажками, которые укрепят аптечными резинками. Потом…
Ну, вы знаете, что будет потом.
Александр Бирштейн |