– Как, говорите, ваша фамилия?
– Питров, через «и». Обычно пишут «Петров», через «е», потому приходится уточнять. Питров Сергей.
– А её имя? (записывает в блокнот)
– Маша… Мария.
– Блондинка?
– Да, с голубыми глазами.
– Когда вы её последний раз видели?
– Ох… (хватается за сердце) Вы так сказали: «Последний раз», у меня внутри всё прямо сжалось и мурашки по спине побежали.
– Я мог бы, конечно, спросить, когда вы видели её крайний раз, но тогда всё сжалось бы внутри у меня. И мурашки были бы. А еще, возможно, судороги и пена изо рта. Ладно, я отвлекся. Так когда вы её видели?
– Вчера днем. Она как раз уходила на прогулку.
– Одна?
– Ну, да. Я же остался дома. Я на удаленке сейчас.
– А она не работает?
– Нет, что вы, как можно? Я всё для неё, всё! Она у меня, знаете, как королева. Да и где ей работать? Разве что в рекламе с такой внешностью сниматься.
– С прогулки она не вернулась, я так понимаю.
– Верно. И, знаете, уходила она в каком-то непонятном, странном состоянии: выглядела усталой, измотанной, и в то же время была на взводе. Не знаю, как правильно описать.
– Я понял вас. (в сторону) Обычное женское состояние к концу сезона распродаж.
– Вы профи, это видно.
– В полицию за помощью обращались, или сразу к нам – в частный сыск?
– Сразу к вам. В полиции только через три дня заявление примут, да и не верю я, что они искать будут. Отпишутся, как всегда.
– Тоже верно… Сами искать пробовали?
– Конечно. В квартале от нас магазинчик есть, она туда часто ходит. Но ни вчера, ни сегодня её там не видели.
– Может, она у друзей?
– У нас нет друзей, мы в них не нуждаемся. Хотя… Этажом выше старушка одинокая живет. Маша к ней иногда поднимается. Уж не знаю, какие у неё со старушкой могут быть общие интересы, возможно, сошлись на почве кулинарии или любви к птичкам. У старухи канарейка есть, так Маша может часами у клетки сидеть и завороженно слушать птичьи трели. Я купил такого же кенора в зоомагазине, но он пропал. Это давно было, еще до эпидемии. Помню, вернулся с пробежки, а клетка нараспашку, птицы нет, Маша грустная.
– Что вы говорили насчет кулинарии?
– Хм, Маша очень любит поесть. Мне кажется, она сильно прибавила в весе, но я, естественно, не говорю ей об этом прямо, только деликатно намекаю. Иногда. Крайне редко. Один раз намекнул, если быть точным (смущенно гладит шрам на лице). Но у Маши с весом не критично, не критично. Она у меня грациозная, манкая. Всё при ней. Знаете, есть такие жирные, не побоюсь этого слова, самки. Так вот Маша совсем не такая. Ну, вы понимаете.
– Понимаю.
– А ведь Маше далеко не всегда нравится то, что я готовлю и…
– (перебивает с удивлением) Вы готовите?
– М-да (густо краснеет), и считаю это абсолютно нормальным занятием для мужчины, для хозяина дома, так сказать.
– Ясно. Если Маша не любит вашу готовку, от чего же она в весе прибавила?
– Вот в этом я подозреваю старушку – та вечно что-то жарит, парит, печет – по всему подъезду запахи. Её сосед недавно слюной захлебнулся. Он зож-ник был, сыроед. Впрочем, не важно! К старушке Маша тоже вчера не приходила, я об этом специально справлялся.
– Может, врет старуха-то? Может, что-то скрывает?
– Не думаю. Серафима Генриховна – человек открытый. Я бы сразу почувствовал фальшь. Я – эмпат (гордо вскидывает голову).
– Ну-ну… (внимательно изучает неказистую внешность клиента: огромные уши, узкие плечи; рассматривает его одежду, в особенности вязаный шерстяной свитер с крупными и мелкими дырами на груди и рукавах) Симпатичный свитер.
– Спасибо. Это от «Гуччи», новая коллекция.
– Новая? Это, конечно, не мое дело, но, говорят, сушеная лаванда хорошо от моли помогает.
– Какая моль? При чем тут моль? Ах, вы подумали, что свитер моль побила? Нет, это модный дизайн (плавно поправляет волосы), это для понимающих.
– Да вы что? (в сторону) Я, оказывается, на картошку модный езжу.
– Маше свитер тоже очень понравился. Бывало, положит мне голову на грудь и… (снова хватается за сердце, с тихим надрывом плачет).
– Слушайте, может у нее… (аккуратно подбирает слова) Ну, это… Как бы вам сказать (отдает Сергею носовой платок, чтобы тот вытер слезы). Может, у неё другой? Дело-то молодое. Мало ли: страсти-мордасти, лямур-тужур. В общем, ушла и возвращаться не собирается. А вы тут переживаете, ищете, плачете.
– Нет! (делает большие глаза, стремительно возвращает платок) Это положительно невозможно! Она не способна на предательство! Она…
– Белая и пушистая, я понял.
– Вы зря иронизируете, Маша действительно верна мне. У нас с ней родство душ, мы понимаем друг друга без слов, общаемся, можно сказать, на уровне мысли.
– Эх (вздыхает в сторону), где же мне эту телепатку искать? (прислушивается) Что это? Что за звук?
– Какой звук? (тоже прислушивается)
– На писк похоже… (медленно ходит по квартире, ищет источник звука)
– Странно, но я ничего не слышу.
– Действительно странно (снова смотрит на огромные уши клиента). Вы позволите открыть шкаф?
– Конечно! Да я и сам открою! (открывает шкаф-купе, громко охает и хватается за голову) Маша! Как ты могла, дорогая?! (переходит на итальянский, потом на французский язык)
– То есть как – Маша? Где Маша? (достает из шкафа обувную коробку с белой пушистой кошкой и двумя новорожденными котятами внутри)
– Вот же моя Маша! (хватает кошку на руки)
– Так вы кота искали?
– Не кота, а кошку! Мою драгоценную Машеньку! Для того и позвонил в агентство по поиску пропавших животных!
– Вы, видимо, номер телефона перепутали. Наше агентство занимается исключительно поиском людей.
– О! Простите!
– Ничего страшного, бывает. Рад, что Маша нашлась.
– Не нашлась. Это вы её отыскали. Погодите минуту, я принесу вам деньги.
– Нет-нет, денег не возьму (смотрит на котенка с белым окрасом). Я к вам через пару месяцев приду и заберу вот этого, беленького. Вы не против?
– Конечно не против! А второго я Серафиме Генриховне подарю (пританцовывает по комнате с Машей на руках).
Диана Волхонская |
