Здесь будет интересно!!!

Моя бабушка была неистова в своем желании кормить. Может быть она просто любила готовить? Не думаю. Она никогда не "священнодействовала", как говорится, она просто жила на кухне - с Беломором зубах и песней, которая звучала так: "Ноо..ноо...ноо..."

Кухня была маленькой, на кухне было душно - бабушка не открывала фрамугу, чтобы не продуло. Из того, что может погубить человека, она боялась только сквозняков. Плита работала в четыре конфорки, бабушка одновременно варила, жарила, пекла, мыла, нарезала. Она была большой, как медведица, и всё, что она готовила, было большим: котлеты с её ладонь, пироги - с дедушкину. Пирожков вообще не было, уменьшительно-ласкательное - вообще не про её еду. Было печенье - размером с хорошее советское чайное блюдце. Блины были, блинчиков не было. За блинчиками - это вон, к другой бабушке. Я как-то приехала от "другой" к "этой", бабе Даше, и с восторгом рассказывала, как "баба Аня приготовила мне такие маленькие котлетки, желтенькие внутри". Баба Даша слушала, склонив голову со сложным выражением лица, теперь я понимаю, что это было превосходство: её котлеты жёлтенькими не были, это уж точно. А потом она рассказывала эту историю, как анекдот, таким противным тоненьким голосом: "у другой - то, у бабушки, какие, Ирочка, котлетки? Маленькие, жооолтенькие?"

В конце дня бабушка падала на диван со стоном: "Угорела я, угорела. Газ, гад такой, течь где-то дает". Лежала и стонала, свесив ноги в спущенных на щиколотку хлопковых телесного цвета чулках. Дед, рафинированный, благородно седой, военный медик в отставке, страдальчески морщился: "От других женщин духами пахнет, а от тебя кухней и папиросами!" "Ну иди, иди, прижми в коридоре соседку-то, Петровну, она вон, в капрончике ходит! "- снисходительно предлагала бабушка, обозначая руками формы Петровны. "Дура ты, Дашка, дура! "- обижался дед. "Зато ты у нас, Мишенька, умный!" - любовалась его гневом бабушка.

Я так их любила. Думала, что деда - больше. Но нет. Одинаково.

Ирина Волкова