На пятый год жизни в Германии я погрузился в страшную депрессию. У меня не было никакого круга общения, я висел между двумя точками сна, как мертвая муха на паутинке. Я перестал мыть посуду и складировал ее на кухне, пока не осталась одна тарелка. На столе у меня стоял пакет с сахаром для кофе, и сахар уходил быстрее песка в песочных часах. Тогда я решил завести кошку.
Помню, в Молдавии кошки и собаки водились просто под окном. Высунулся, схватил и готово. Но в Дортмунде не было никаких бродячих животных. Я не знал, где взять кошку. Так что я дал объявление в газету.
"Возьму к себе жить котенка. Лучше женского пола. Обращаться по номеру такому-то."
На следующий день мой телефон впервые за год зазвонил.
- Добрый день, герр Никитин. Меня зовут Марта Херцфельд. Я по поводу объявления.
- Да?
- Зачем вам котенок?
- Что вы имеете в виду?
- Я звоню из общества защиты животных. Хочу выяснить, что вы собираетесь делать с котенком.
- Ничего. Я буду его кормить.
- Тестировать новые кошачьи корма?
- Да нет, ничего подобного! Я частное лицо.
- Все так говорят. Кстати, почему котенок?
- Чтобы наблюдать, как он растет, играть с ним...
- Но почему именно женского пола? - с нажимом спросила Марта Херцфельд.
- Я больше люблю кошек.
- В каком смысле "любите"?
- У меня всегда были кошки. Раньше.
- И что с ними происходило?
- Да ничего, старели и умирали.
- Гм... И что вы делали, когда они умирали?
- Заводил новых. Я жил в Молдавии, у нас была куча кошек.
- Вы больше не в Молдавии, герр Никитин. Вы это понимаете?
- Конечно, понимаю.
Марта Херцфельд произвела какой-то странный звук, типа "хм-хм-хм-хм-хм".
- Я все еще не уверена. Вы точно обещаете, что не будете ставить над котенком никаких экспериментов?
- Мамой клянусь.
- Ну хорошо. Я дам вам телефон одной пожилой фрау, которая держит кошек.
- Спасибо.
- Она на вас посмотрит.
- Посмотрит?
- Да. Нужно разобраться, как вы находите общий язык с животными. А потом я сама приду к вам домой.
- Зачем?
- Выясню, какие у вас условия жизни.
Тут я вспомнил про посуду на кухне. Про единственную тарелку. Про пакет сахара. Про запах одинокого человека.
- Знаете, не стоит ко мне приходить.
- Ах, да? Это почему еще?
- Я передумал заводить котенка.
- Вот и хорошо, - бросила Марта Херцфельд. - Меньше народу, больше кислороду.
Она, конечно, не это сказала, но смысл был примерно такой же, и прозвучала фраза так же нелепо.
Я проспал еще несколько дней, как вдруг меня вызвал на аудиенцию работник социальной службы. У него была длинная фамилия, похожая на название йогурта, типа Вим-Биль-Данн. Я пришел в назначенное время в социаламт и отыскал нужный кабинет.
- Так-так, - пробормотал Вим-Биль-Данн, мрачно оглядывая меня. - Герр Никитин. Вы уже нашли работу?
- Нет, пока не нашел.
- Вот как, вот как... Видите ли, до нас дошли сведения, что вы намеревались завести кота.
Кот по-немецки звучит как "катер". Да и интонация у Вим-Биль-Данна была такая, будто я втайне от государства решил приобрести катер и заняться контрабандой секс-рабынь с территории бывшего СССР через Северное море.
- Не кота. Кошку.
- Ну кошку так кошку. Вы завели ее?
- Нет, не завел.
- Вот и хорошо. Но мне придется это проверить.
- Зачем?
- Видите ли, герр Никитин, мы платим вам социальную помощь, чтобы вам самому хватало на пропитание. Если вы заводите кошку, значит у вас появился дополнительный источник дохода. У вас появился дополнительный источник дохода?
- Нет.
Вим-Биль-Данн испытующе посмотрел на меня из-под мохнатых бровей.
- А чем вы собирались кормить кошку?
- Собственной плотью, - ответил я.
- Ага, - сказал работник социальной службы, ничуть не удивившись, и сделал себе в бумагах какую-то пометку. - Очень хорошо. Вы пока свободны. Можете идти, герр Никитин. Фидерзейн.
Я пошел домой. По дороге у меня в голове крутилась грустная песенка:
Хотел я кошку завести,
Но нет в округе кошек.
Хотел я блошку завести,
Но нет бездомных блошек.
Что ж, стану сам я кошкою,
Обзаведуся блошкою...
Евгений Никитин |