Когда настал срок идти в первый класс, я не очень и радовался, считая, что высокий уровень образованности должен избавить меня от ненужной потери времени в школе.
Своими соображениями поделился с родителями, но те, почему-то аргументы мои не восприняли совсем. Положено и все!
Кем положено? Куда положено? Зачем положено? Обидно!
Решив, по крайней мере, подготовиться к школе теоретически, я взял два куска сахара и пошел на консультацию к второгоднику Вальке, который в свои девять лет уже успел дважды поучиться в первом классе.
Приняв гонорар, Валька стал учить меня жизни.
- Самые подлые и опасные – это второклассники! – выдал он первую информацию. – Они и только они лупят первоклашек! Очень скверные люди. Я таким быть не хочу! Смотри сам, я уже в третий раз иду в первый класс, лишь бы не ходить во второй.
Мои сведения по этому поводу несколько отличались от того, что говорил Валька, но промолчал, дабы не потерять уроки такого нужного специалиста.
- Завтраков нужно брать два. – продолжил Валька. – Один – плохой! – положить в портфель сверху, а второй – хороший – спрятать поглубже. Второклассник полезет в портфель, найдет верхний завтрак, заберет, а нижний искать не будет. И тебе на переменке будет, что пожрать!
- А если вовсе завтрак не брать? – заикнулся я.
- Побьют! – уверил меня Валька.
Дожили…
А Валька продолжал:
- Училки дерутся редко. Но бывает… Они хуже делают…
Я и не знал, что что-то может быть хуже…
- Они в дневник пишут! – поделился Валька личным горем. – И родителей в школу вызывают!
Валька всхлипнул и зачем-то потер худой зад.
И вообще у него испортилось настроение, и на этом консультация прекратилась.
А я, перегруженный новой информацией, пошел к родителям. Разбираться!
- Я читать умею? – вопросил я.
- Умеешь! – хором согласились мама с папой.
- Хорошо умею?
- Хорошо…
- Я писать умею?
- Умеешь! – и тут согласились они.
- А считать?
И тут они не стали спорить.
Тогда отдавайте меня сразу во второй класс! – разрешил я. – Или, в крайнем случае, в третий!
- Тебя и в первый брать не хотели. Ведь тебе и семи нет! – возразил папа. – Еле уговорили, чтоб документы приняли...
Так что пришлось все-таки отправляться в первый класс.
Первого сентября нас сначала построили во дворе школы, чтоб мы слушали какие-то речи. Я волновался и ничегошеньки не понял. Потом десятиклассники взяли каждого из нас за руку и повели в классы. Перед входом в школу оглянулся. Мама плакала.
- Хана! – подумал я.
Учительница произвела не очень хорошее впечатление. Во-первых, толстая. А во-вторых, старая. Лет сорок, наверное. И как такой пожилой человек может понять ребенка? Мои родители гораздо моложе, а взаимопонимания добиться так трудно…
Учительница рассказала, чем будем заниматься. Узнав, что предстоит рисовать палочки, а много времени спустя, буквы, я встал и попросил отпустить домой, потому что все это уже умею и не хочу терять время.
Тогда преподавательница имени Макаренко ласково положила мне руку на голову, но так, что просто вдавила в скамейку, и добрым голосом сообщила, что в школу, согласно постановлениям партии, а также правительства, будут ходить все. А если какой-то отщепенец не будет, то поедет прямо в колонию для несовершеннолетних преступников, где все равно будет ходить в школу, но под конвоем. И почему-то закатала один рукав.
Так что я решил отложить вопрос посещаемости на времена более благоприятные. Например, когда учительница умрет. Бывают же в жизни и хорошие события.
На перемене подошел здоровущий парень и спросил, из какого я класса.
– Из второго! – тут же соврал я.
– Я сам из второго, но тебя что-то не видел...
– А меня из второго в первый временно перевели за то, что училку финкой пырнул! – размечтался я.
Парень меня срочно зауважал, лупить не стал, а, наоборот, подарил гильзу от патрона автомата ППШ.
У меня уже были такие гильзы, но отказываться не стал и вежливо принял подарок.
На уроке я быстро написал положенные три ряда палочек и, пока другие пыхтели, стал развлекаться, играя гильзой и даже пытаясь – и зря! – в нее свистеть.
Учительница гильзу отобрала и, держа ее на вытянутой руке, – другая рука тянула меня за ухо! – спросила звенящим шепотом:
– Что это?
– Гильза! – правдиво ответил я. А потом принялся врать. Терять-то было нечего.
– От последнего патрона осталась. Я его в участкового выстрелил. За то, что не давал во дворе в классики играть!
Рука, держащая за ухо, срочно разжалась. Она же попыталась негнущимися пальцами погладить меня по голове.
А потом учительница вылетела из класса.
Остаток урока прошел довольно весело.
А потом за мной пришел десятиклассник и повел к директору. Новый друг, увидев меня под таким конвоем, бесстрашно приблизился и шепнул:
– Держись!
Директор оказался довольно приятным старичком без руки. Пустой рукав был у него заправлен в карман пиджака.
Он окинул меня веселым взглядом и спросил:
– Из чего нынче стреляем?
– Из рогатки, ¬– не стал я скрытничать, но редко. В основном из трубочки!
– А это что? – и он предъявил гильзу.
– Гильза... – пожал я плечами – мы с ребятами их всюду собираем! Для инвалида дяди Сережи. У него нет ног, так он из гильз делает зажигалки и продает... Вот такие! – и я указал на зажигалку, лежащую на директорском столе поверх пачки папирос «Байкал».
– Зажигалки говоришь... – протянул директор. – Ладно, иди в класс!
– Не пойду! – заявил я.
– Как не пойдешь? – оторопел директор.
– А так! Писать, умею, читать умею, складывать, вычитать и петь песни умею... А меня за это по голове давят и уши крутят...
– Зато у учительницы папа революционер! – со вздохом сказал директор. – А ты-то что хочешь?
– Хочу во второй класс. Или, в крайнем случае, в третий!
Директор задумался, а потом взял со стола книжку и попросил:
– Прочти-ка отсюда досюда!
Я прочел.
– А сколько будет семью девять?
– Шестьдесят три! – мигом отбарабанил я.
– А от ста отнять тридцать семь?
– Тоже шестьдесят три!
Иди домой. А завтра приведешь кого-то из родителей!
Начинается...
Сам домой я идти побоялся. Все-таки далеко и дорогу несколько раз переходить. За это по головке не погладят. Мало того, что из школы завтра выгонят...
Пришла бабушка и повела меня домой, неуверенно утешая.
Только из школы меня не выгнали. А наоборот перевели во второй класс!
– Ничего сами не можете! – попенял я родителям. – Все я за вас должен делать!
Александр Бирштейн |
