Здесь будет интересно!!!

В Португалии я узнал, что такое это шведское «хюгге» - впервые захотелось дома надеть свитер с горлом. Потому что, когда на улице плюс 16, а горячая вода идет тонкой струей через газовую колонку, и все это при отсутствии центрального газоснабжения, а оба баллона почему-то закончились, и вот новый должны привезти только через полтора часа, то, конечно, хочется надеть свитер с горлом и уже понять, в чем же удовольствие от шведского «хюгге».

Еще более жуткое в Португалии стережет с другой стороны – это ликер жижа. Жинжа, жинжинья. Этим можно уничтожить человечество, если давать по рюмке каждый вечер. Это последний писк поджелудочной железы и сахарная кома в седьмой степени. Казалось бы, хуже некуда. Но есть отдельный вид подачи этого напитка – он же, но в рюмке из шоколада.
Это, как если бы Басков ел присыпанного сахарной пудрой Киркорова, а по телевизору бы показывали фильм «Белый Бим – черное ухо».

Но, в остальном, Португалия – центр Вселенной.
Это зенит европейской цивилизации.
Итальянцы, давшие миру Возрождение, смотрят на тебя как кредиторы. О французах и говорить нечего. Они и не станут говорить.

А Португалия – первая посещенная мной страна, где туристическое не значит плохое. Тебя не любят здесь намерено, тут ты совсем не думаешь о том, любят тебя или не любят. Просто чувствуешь себя на своем месте среди тех, кто сам по местам.

Ты идешь с детьми по залитой солнцем мощеной дороге вверх к древнему замку, обдуваемый ветерком. То есть, уже все неплохо. Да, чего там. Все хорошо. Немного выпил за обедом, впереди истории о Тамплиерах, ужин, крахмальные простыни гостиницы в рыцарском госпитале. Все хорошо. И кажется – куда уж лучше.

Но тут из-за поворота появляется мотоколяска. За рулем девушка в пестром попугаистом жакете, с белыми зубами и длинными, но непошлыми ногтями. И она просто предлагает вас подвезти.

И нет ощущения, что она разводит очередных туристов, нет подозрительности, нет натужной улыбки, нет желания отказаться просто из чувства противоречия.
Спокойно садишься и едешь. А она даже ничего не рассказывает, просто показывает пальцем в разные стороны, гудит детям на потеху, улыбается.

Потом в замке получаешь дозу впечатлений, которую в Германии бы получил за год в круизах по Рейну. Но так все ненавязчиво, легко. Вот кафетерий при замке, там никого. Цены? Ну, какие-то цены, нормальные.

В Лиссабоне с тестем вечером пошли выпить по рюмке в соседний с квартирой бар в рабочем районе. Пузатый дед в клетчатой рубашке за стойкой, ни слова не говорит по-английски, но виски наливает сразу полстакана. Не выказывает радости от того, что мы туристы, не пытается впарить портвейн подороже. Просто дает, что есть. За столиком на улице сидит компания местных молодых людей, которые уже видно, или уедут или сопьются. Девушка громко говорит, то по телефону, то в компанию.

Я несу стаканы и говорю тестю – ты посмотри, какая здесь расслабленная, но твердая тяга к жизни, какая витальность, представления о том, как должно быть, о том, что такое комфорт, удобство.

- Ага, - говорит тесть, - особенно, вон, у него.
И показывает на молодого человека в хорошей рубашке, уснувшего между машин на парковке. Голова на плитке. Плитку, кстати, не меняли лет сто пятьдесят. То есть, спит, можно сказать, на несвежем.
Компания за столиком выпивает, потом по очереди подходит к спящему, пытаются с ним заговорить, сажают его за стол.
Пузатый хозяин бара медленно, но сосредоточено убирает столы и стулья.

Если бы в Москве был хотя бы один дом, облицованный такой плиткой – азулежу – которой здесь облицован всякий дом, его бы немедленно записали во все списки наследия, а экскурсии бы к нему водил Павел Гнилорыбов. А здесь – ничего. Даже ломают, если надо.

Да, привезли, наконец-то газовый баллон, чтобы вода стала горячей.

Чувак сказал:
- The chopa was closed.

Я подумал, он имел в виду chapel. Мало ли, хотел по дороге заехать, помолиться. Оказалось, он о магазине, где продаются газовые баллоны.

- Магазин был закрыт.
- И что же?
- Я попросил – дайте мне газ. Ну, пожалуйста.
- И что же?
- И они дали мне газ.

Португалия – страна велика, но соразмерная человеку.

Mitya Samoylov