Здесь будет интересно!!!

— Пока, Лёш. Напиши, как дома будешь. 

Она поцеловала меня в губы, а не в щёку. Пусть это был короткий влажный миг, но всё же, я почувствовал, что наши отношения продвинулись вперёд. 

И эта прощальная фраза. Сомневаюсь, что она прочитала мою жалкую эсэмэску о приходе домой. Но само то, что она, вдруг, решила проявить заботу, безусловно, обнадёживало. 

Никогда до этого не верил, что знакомство через интернет может обернуться чем-то серьёзным. 

Я ехал в метро и думал о всякой любовной белиберде. Как мы вместе поедем на море, и я при закатном солнце встану на одно колено... потом кругосветка. И счастливы до седин. 

Наутро меня уволили. Мечты просыпались сквозь решето безденежья. 

Внезапное увольнение. Неприятно, но это случалось со мной и раньше. 

* * * 

— Так-так, хорошо. А почему вы всё-таки ушли с последнего места работы? — снова этот выжидающий взгляд с полуулыбкой. Всегда тошнило от них. 

— Решил попробовать себя в другой сфере, пока молод. 

— Ну-у, не так уж и молоды. В 25 пора бы определиться... Знаете, у нас сейчас есть кандидат с опытом в нашей сфере и... давайте сделаем так... — она умолкла и принялась настукивать когтями по столу. 

Господи, как же меня раздражали все эти бизнес-леди с бойницами вместо глаз: "Огонь со всех орудий!". Я мрачно отшучивался: 

— Всё же вы позвали меня зачем-то. Значит, не слишком уверены в том парне? 

— Хмм... Пожалуй, вы правы. Он сказал, что ожидает другого предложения. И с моей стороны будет справедливым предложить вам... 

Снова стук хищными когтями. 

— Выйти, пока этот парень размышляет? 

— Раз уж вы так этого хотите... В конце концов, нужно же давать шанс и таким, как вы, — она демонстративно смяла моё резюме. 

Почему? Почему уже тогда я не задал ей вопрос: "Что со мной не так?! Что за такие, как я?!". 

Вместо этого я хлопнул себя по коленкам и весело выпалил: 

— Отлично! Когда приступать? 

Потому что я трус. 

* * * 

— Лёш, у тебя всё в порядке? 

Мы гуляли по дождливому парку, держась за руки. 

— Всё путём... 

На новой работе не ладилось, но Полине я не говорил. 

— Что делал сегодня? 

— Да так... работа-работа. 

— А я сегодня спасла жизнь человеку. Как-то случайно получилось... 

Полина говорила, что работает медсестрой. Встречались мы всегда в парке недалеко от больницы. Либо перед её сменой, либо после. Я так и не понял. Время всегда назначала она, как истинный медработник. 

Я спросил: 

— Как это, случайно? 

— Ну, вот делала утренний обход по палатам. Смотрю, мужчина задыхается... 

— А соседи? 

— Кто курить ушёл, кто спал. Они же больные, понимаешь? Им всем отдых нужен, а не чужие проблемы. 

— Со здоровыми та же беда… И что ты сделала? 

— Позвала врача и... 

— Получается, что это он спас? — идиотская привычка докапываться до истины. Зачем я её тогда перебил? 

Полина нахмурилась. У неё славно получалось хмуриться. При этом вздрагивала её пепельная чёлка: 

— Получается, что он. А ты кем работаешь, кстати? 

— Да так, в офисе. Жизни людям не спасаю... 

Так это погано сказал, что самого передёрнуло. Какой же я гад бываю, всё-таки. А Полина почему-то рассмеялась: 

— Да-а-а, не выходит из нас спасателей, Лёшка! — и неожиданно поцеловала меня в губы. Я обнял её, хрупкую и беззащитную. И мы долго так стояли под мелким дождём. 

Никогда не любил людей, целующихся в общественных местах. 

* * * 

— Так-так, что-то ты рано приехал, Алексей. Ну, рассказывай... 

Она уселась в своё изящное кожаное кресло и принялась постукивать когтями по столу. 

Я почувствовал, как вспотели ладони и всё тёр ими коленки: 

— Они отказались... 

Эльвира даже подпрыгнула от удивления. Она всё время как-то гипертрофированно воспринимала происходящее вокруг неё: 

— Ты что, дебил? Как тебе это удалось вообще? Я же тебе готового клиента дала, Алексеюшка! 

Тогда мне впервые и захотелось её убить. 

В принципе, обычное человеческое желание — убить босса. 

* * * 

— Лёш, ну ты опять какой-то мрачный. Что там с тобой делают на работе? — говоря, она привычно дёрнула пепельной чёлкой. 

Мне тогда очень нравилось, как она это делала. Сразу поднималось настроение: 

— Не знаю, Поль. Работа, она же на то и работа, чтобы выматывать. 

— Ну да, наверно. Я когда в колледже училась, тоже думала, что вот, как бы тяжело ни было — надо терпеть, пахать. А теперь как-то втянулась. Люблю свою больницу. Больные дарят конфеты даже. Угощайся! 

Погода налаживалась. Мы сидели на лавке, и между нами стояла дурацкая коробка с конфетами, подаренная тем самым спасённым, который чуть не задохнулся. 

Меня вот-вот должны были опять уволить, и я не знал, откуда брать деньги на квартиру, а не то что, на цветы для свидания. 

Всё же, я нашёл деньжат на одну покупку… 

С каждым днём во мне росло чувство ненависти к миру, который почему-то решил вздыбиться против меня и не давал жить в спокойном ритме: утром на работу, вечером на прогулку, ночью под одеялко. 

Нет! Всё летело кубарем. Как будто сам Сатана подталкивал меня совершить то, что разорвёт этот безнадёжный бег в колесе. 

Полину я совершенно не слышал. И был далёк от её рассуждений о призвании или деле жизни. В голове крутились только мысли о том, как же разбогатеть?! Где взять миллион на бизнес? 

Ещё помню, как сильно меня раздражала эта долбаная коробка с конфетами между нами. 

* * * 

— Алексей, ну ты меня расстраиваешь. Где тот запал, с которым я тебя нанимала?! У тебя глаза горели! А сейчас что? Забился в угол, как мышь. Не видно и не слышно. 

Странно, что ладони уже не потели. Я угрюмо молчал. 

Эльвира говорила. А в сумке у меня под ногами лежал пистолет. 

Не знаю, может ли убить сорокалетнюю женщину пневматический пистолет. Но я дошёл именно до этой ступени. Когда причудливая мечта о расправе с работодателем превращается в осознанную покупку орудия убийства. 

И мне смешно было слушать о каком-то запале, который ощутила Эльвира два месяца назад. Я молча склонился к сумке, чтобы достать что-то вроде ручки или визитки, а достал: 

— Как тебе такой запал, сука?! 

Произнеся эту грубость спокойно и размеренно, я ощутил… не знаю… власть. Хоть мне и неведомо было, что делать дальше с этой холодной железкой в руках: 

— И что ты будешь с этим делать, Алексей? — озвучила мои мысли Эльвира. 

Её когтистая рука бессознательно вытянула сигарету из пачки, лежащей на столе. Она закурила и вопрошающе уставилась на меня. 

После секундного раздумья я выговорил всё тем же спокойным тоном: 

— Просто расскажите, что со мной не так. Вы мне всю дорогу твердите об этом... 

Отчего-то Эльвира вздрогнула, будто ожидала всего, даже выстрела, но только не этого вопроса: 

— Ты... ты, Лёша, мечтатель. Такие, как ты, загнивают в офисе. Вы либо быстро затухаете и потом уже механически выполняете то, что от вас требуется. Либо так же быстро уходите... 

— Да куда мне идти-то?! — взорвался я, — Кроме этих бесконечных разговоров с клиентами я больше ничего и не умею... 

Дрожащий пистолет глядел в лицо начальнице. Немного помедлив, она ответила: 

— Куда-то... Я же не такая. Вас, не таких, сюда приносит неизвестно зачем. Кто-то потом плачется годами от бессмысленности работы, а кто-то расправляет крылья и летит дальше. Вот и лети… Отпускаю. 

Она встала, чтобы вытащить из стеклянного шкафа трудовую книжку, расписалась в ней и протянула мне с усмешкой: 

— Что теперь сделаешь со мною, сукой? 

Минута оглушительной тишины. Мы стояли, протянув руки друг к другу, как это делают влюблённые. 

Смешно. 

Потом я положил пистолет на стол, забрал книжку и ушёл. 

Эльвира меня отпустила. Спасибо ей. 

* * * 

— Вот таким ты мне нравишься больше, Лёш! На работе, наконец, всё наладилось? 

— Знаешь, я сегодня чуть не убил человека. А потом... уволился, потому что хочу, как ты. Спасать, а не убивать. 

— Молодчина! 

Так просто. Полина не докапывалась до истины, а просто дёрнула чёлкой и засмеялась. Что-то безумное скользнуло в этом смехе, но он был так заразителен, что я не удержался и сам расхохотался. 

В этот момент я почувствовал настоящую свободу. Смеяться на лавке с любимым человеком и не думать ни о чём. Я так и сказал ей: 

— Поля, я тебя люблю! 

Она промолчала. Мы просидели в тишине несколько минут, пока к нам не подошёл человек с запахом больницы: 

— Полина, ну я же просил вас не гулять в парке так долго. Пойдёмте на инъекции. 

— Дайте пару минут. Скоро приду. 

Больничный человек вздохнул и ушёл. 

Полина повернула ко мне своё бледное лицо: 

— Я умираю, Лёш! Прости, что не сказала тебе сразу. Здесь рядом хоспис, и я в нём вовсе не медсестра. Спасибо тебе за эти два месяца прогулок. 

Она говорила отстранённо, будто начитывала текст для какой-нибудь речи. Я не поверил: 

— Но... как же так, Поля?! Неужели нет выхода? 

— Конечно, есть. Ты сам его отыскал. Сумел полюбить. Пусть объект твоей любви скоро умрёт. Главное, что любовь в тебе есть, и ты не такой чёрствый дурачок, каким хочешь казаться. — Она вновь дёрнула чёлкой и засмеялась, — Верь в любовь и делай то, что любишь. У тебя на это целая жизнь. Живи её за нас двоих. 

Мне хотелось сказать ей что-нибудь ободряющее. Но я даже не знал, что с ней. В голове было столько вопросов и ни одного подходящего слова. Она встала: 

— Пока, Лёш. Напиши, как найдёшь своё дело. Я в тебя верю. 

Сидя неподвижно, как идиот, я думал только: «Почему больной ободряет здорового? Со мной и правда что-то не так». 

Полина склонилась ко мне, поцеловала в губы, а затем ушла. Навсегда. 

С тех пор прошло уже десять лет. Я выучился на хирурга. Сумел устроиться по профессии. Нашёл себе прекрасную жену. 

Но, по-прежнему, засыпая, пишу Полине свою мысленную эсэмэску: «Я сумел стать тем, в кого ты верила». 

 Лёнька Сгинь