Здесь будет интересно!!!

— Я встретился с ней в канун древнего праздника, тогда он считался традиционным, а люди еще чтили традиции.
Ты только представь: ночь, тьма, холод пробирает до костей и только несколько пробивающихся сквозь снежную завесу звездочек подсказывают, что ты пока еще в этом мире.

У меня было предназначение, не скажу, что оно мне нравилось, но все же такое занятие придавало жизни хоть какой-то смысл. И то его нагло исковеркали в фольклоре, чтобы детей пугать. Говорили, мол, я хожу по домам, объедаю людей да детей ленивых проглатываю!

Детей! Ну что я, монстр какой? Да еще ленивых. Так-то энергичных и активных интереснее погонять, хоть охотничий инстинкт просыпается. Но нет же, представляли меня всем жутким и невменяемым. И люди поверили, из уст в уста ересь обо мне передавали...

Кот смахнул невидимую слезу и печально вздохнул:
— В общем, жизни мне не стало. Чуть кто увидит — сразу в крик, а и такие были, кто камнями бросался, видишь здесь? — Кот показал залысину на хвосте, — По сей день шерсть не растет, и как только тот хиляк булыжник поднял, в нем же килограмм двадцать было...

Сложно мне жилось и так я разозлился на род людской! Верят в чушь, придумывают себе врагов на пустом месте, а честный Йольский кот страдает. И стал я людей пугать. В окна ночью заглядывал, взглядом буравил, да так, чтобы человек сквозь сон мою ярость ощутил. Очнется он, смотрит на меня в ужасе, проморгаться пытается, а я тихонько шусь - и спрятался! А не было меня! А придумал ты все! И так несколько ночей подряд.

В деревне той люди потихоньку с ума сходить начали, а я и злорадствовал. Хотели монстра - будет вам монстр.

И однажды, продумывая очередной коварный план по изживанию рода людского, я услышал как кто-то зовет кота. Знаешь, таким классическим "кисю-кисю". Тоненький голосок был, как у деток-недокормышей, ну тех, кого на молоке одном вскармливают.

Я был заинтригован! По деревне уже прошла весть, что опасный Йольский кот пришел за детьми в старых одеждах и за взрослыми с волосатыми ногами (не спрашивай даже) и ночами уж точно никто из домов не выходил!
И тут вдруг в самую тёмную ночь года я слышу детский голос. Скажи, провокация?

Девочка была размером с табуретку, хлипенькая, на один укус мне (если бы я их действительно ел). Но продолжала упорно звать какого-то кота.
Я прислушался — и в помине других хвостатых не слышно. Думаю, замерзнет, глупая, надо ж домой отправлять.
Ну и прыгнул к ней с шипением, максимально соответствуя традиционному представлению народа обо мне. Думал, ускачет в дом тут же.

...А она стоит. Взглядом меня буравит. Я ж решил, шок! Страшный такой появился из ниоткуда, зашипел, напугал, вот и стоит, двуножка, сообразить, что к чему, не в силах.

А она руку мне протянула, в которой чашка была, и говорит: "Молока хочешь, кися?"
Вот ты сейчас посмотри на меня внимательно, похож я на кисю? Во мне ж три метра с хвостиком! То есть с хвостиком все три с половиной, но какой же я кися? Смешно?

А мне тогда не смешно было, я растерялся. Не ожидал такого, визгов ждал, истерики, да хоть слез на худой конец. А мне молока подогретого предлагают.

Я сел в снег от неожиданности и ляпнул: "Хочу!" Зацепил когтем чашечку, выцедил. И так тепло на душе мне стало! А двуножка с табуретку говорит: "Бедненький, холодно тебе, страшно одному, голодненький... Пойдем я тебя на лежанку у камина устрою?"

Я так опешил, что даже не успел подумать, какого размера у нее там лежанка на полу, чтоб я поместился. А она продолжает: "Кися, кися, ты взрослых не слушай, они же глупые, думают, что ты злой. А ты хороший, тебе просто холодно и одиноко, вот в окна и заглядываешь. Думаешь, хоть бы кто приютил. Правда же?"

Я молчал. Сама собой мурчалка включилась, я даже сам не понял почему. Но эта с табуреточку вызывала у меня чувство умиления. И тут она сделала то, чего я вообще не ожидал... Она вдруг захныкала и обняла меня за лапу.

"Нельзя, чтобы ты один был, кися! Я честное-пречестное тебя не брошу, ты только не уходи!"
Вот так за ее странным монологом мы и вошли в дом. Устроил я голову на ту самую лежаночку у камина, а двуножка все говорила, говорила, говорила...

Проснулся я от шаркающих ног где-то в соседней зале, бросил взгляд на девочку — спит на полу, хвостом моим укрылась. Но, думаю, уходить надо, а то сейчас родители шум поднимут, что дочка кота уличного привела.
Ты понимаешь? Я в тот момент даже не подумал, что они меня испугаются не потому что я не то чтобы уличный! Вот талант у дитяти, да? За ночь меня заставила себя нормальным почувствовать.

Думал деру быстро дать, но смотрю на двуножку, а она в хвост во сне вцепилась, мерзнет явно. Решил быстренько ее на кресло переложить, взял в пасть осторожно и тут...

Отец ее входит. Оторопел, глаза с чайные блюдца, взгляд сумасшедший. А я, пока он из комы не вышел, двуножку выплюнул в кресло и за дверь.

Больше я в деревню не ходил, да и как же. Люди вечерами на дежурство с вилами выходили, считай, подтвердил я свою репутацию, дал слабину. Расчувствовался. Думал, пережду годик, а потом сам к двуножке зайду, а пока пусть люди успокоятся.

Здесь кот вдруг нахмурился и постарался отвернуться, в его глазах читалась тоска.
— А через год я ее не нашел. Другие люди там жили, увезли мою двуножку родители... Двести лет прошло, а я до сих пор ее помню.
Во времена смуты и невежества к монстру по-человечески отнеслась. Поняла, что коты не могут монстрами быть.

Кот еще раз тяжело вздохнул и замолчал. В комнате послышалось мурчание.

Anna Balukova