Искала вальс Шуберта – ну тот, знаете, знаменитый: пара-пара-тим-тим! пара-пара – тим-тим! – и никак не могла найти. Каким-то образом меня занесло в Дзен, где от местных музыковедов я достоверно узнала, что Шуберт вовсе не писал вальсов, а фраза «и вальсы Шуберта, и хруст французской булки» – ЛОЖ. Шарахнулась в сторону яндекс.музыки и с первой же попытки отыскала альбом Шуберта «Вальсы. Избранное», где лежало сто штук избранных вальсов, а вокруг кружилось еще полторы сотни, которые в избранное не вошли.
Переслушала, дурея, первые такты первой сотни. Моего вальса не было. С отчаяния кинулась с головой в альбомы классической музыки, но там в основном плавали бодренькие лебеди Чайковского и полудохлый – Сен-Санса. Бормоча «Пара-пара-тимтим», перерыла Штрауса и, на всякий случай, Глинку.
Ничего.
Без особой надежды звоню родителям. Они у меня музыковеды те ещё.
– Маман, – говорю, – вы помните это «пара-пара-тим-тим, пара-пара-тим-тим»?
Ну, думаю, щас скажет, что это Боярский. Пора-пора-порадуемся.
– А, «Ноктюрн» Шопена? – непринуждённо отвечает маман, хрустя в телефон французской булкой. – Как же, как же! Прелестная вещица.
Ноктюрн! Шопена! Причём о его ноктюрновой природе можно было догадаться сразу, поскольку он не разбивался на трёхдольный размер. Почему я искала вальс – уму непостижимо.
Объясняю всё отсутствием французской булки.
Елена Михалкова |