Бедняга Дефо неминуемо очутился бы на необитаемом острове.
Одна радость, что он там всё знает. Ну и с соседнего острова помахивает ему чёрной меткой Стивенсон.
Кэроллу безусловно повезло. Как и Толкиену, должно быть. Сочувствия Оруэллу.
Старина Хэм, понятное дело, пьёт ром на Кубе. С Шекспиром вот не до конца ясно. Сервантес с медным тазом на голове скачет где-то в любимой Испании.
Дюма подвизается где-то между Лувром и Марселем. Агата Кристи пьёт чай вместе с Конан-Дойлом в Англии. Он при этом беспрестанно курит трубку.
А Вальтер Скотт задумчиво ковыряет мечом башню средневекового замка. Оттуда ему улыбается вампирскими клыками Брэм Стокер.
Керуак, Буковски и Фолкнер стоят на обочине в Штатах и бухают. Периодически подъезжает на фургоне какой-нибудь их коллега, выпивает, и едет дальше. Они все там, в основном, так время проводят.
Издали махают Майн Риду и Куперу, сидящим в индейской резервации.
Лишь Марк Твен на пароходике по Миссисипи взад вперёд ездит.
Ну и О’Генри сидит в комнате и пялится на нарисованный листик на дереве.
Андерсен с Томасом Манном сидят на волшебной горе, ножками болтают.
Шарль Перро вместе с Гриммами странствует. У них не заскучаешь.
Камю и Сартр сидят, друг на друга смотрят, а Сартр время от времени бормочет, что ад - это другие.
Только Данте, если можно так выразиться, находится по назначению.
Ну и Гомер местами.
Наши, за редким исключением, все на родине.
Иван Алексеич сидит на террасе орловского имения, тут же и Тургенев рядышком, в гнезде. Александр Сергеич тоже в имении, радуется солнцу и морозу.
С Николаем Васильичем вопрос: то ли мотается без конца в бричке по ухабам, то ли ловит ртом вареники в Диканьке.
Лермонтов вот только на Кавказе, смотрит на надвигающуюся на Машук тучку.
За РЖД там отвечают Радищев и Веничка. Без конца ездят. Веничка только иногда выходит на Курском, выпьет стакан зубровки, и обратно на маршрут.
Фёдор Михайлович понятно где, в Петербурге, но радости мало. Сам виноват.
Антон Павлович в недалёком уезде, но всё время хочет в Москву. Там его ждёт на Хитровке Гиляровский.
Гончаров на диване валяется.
Островский пьёт чай из блюдечка на Волге. Слышится песня, похожая на стон. По берегу идёт артель бурлаков.
Запевает Некрасов, подхватывает Горький.
Проплывает пароход, на верхней палубе в юнкерской форме Куприн, задумчиво рассматривающий гранатовый браслет на руке Тэффи.
Она не обращает на него никакого внимания, потому что все время кричит, что хочет водки, селёдки и вообще, что она демоническая.
Ильф с Петровым на черноморском побережье орудуют. Там у них вообще банда.
Катаев за белым парусом следит, Грин - за алым.
А Олеша их в цирке ждёт. И Бабель на днях обещался на побывку из Конармии прискакать.
Пришвин с Соколовым-Микитовым известно где - на пеньках сидят в русском лесу.
Шаламову с Солженицыным не повезло, но они уже обжились.
Один Михаил Афанасьевич на заслуженном покое, но без света.
Забавно придумалось несколько лет назад.
Иван Лакшин. |