То, чаво не может быть
Волнами - то ладони потеют, то ноги дрожат. Вдруг поймают? Но вида я не подавал. Уверен, Пашке тоже страшно. Но он тоже вида не показывает. А все потому что мы ниндзи.
Чёрные спортивные штаны, черные свитера-водолазки, на голову натянуты черные чулки. Два долбанных ниндзи.
- Слышь, ты, не забыл — ни слова! - прошипел Пашка, - С этой минуты вообще не говорим, будто немые. Если что — свисти, понял?
Я кивнул. Ведь он сам сказал — ни слова.
Железнодорожное депо было огорожено старым забором из сетки-рабицы, а как известно — нет более легкого для преодоления забора, чем вот такой сеточный. Тем более — для ниндзей.
С увлечения японскими боевыми искусствами всё и началось. В них куда не посмотри — для настоящего бойца или меч обязательно нужен, или звёздочки-сюрикены и прочие кукри-ятаганы. А где и за какие шиши их спрашивается купить тринадцатилетним пацанам в наше непростое время? Вот и пришла идея — самим сделать. Вычитали в журнале «Химия и жизнь» про технику холодной ковки дамасской стали и сам собой созрел план — найти металл и самим сделать оружие.
А где взять сталь?
Правильно!
В железнодорожном депо.
Вот и лезли мы — два долбанных ниндзи — через забор.
Рельс была целая стопка, это мы еще днём рассмотрели. Длинные — по двадцать пять метров. Но нам столько не надо. Нам всего два метра нужно — метр мне и метр Пашке. Это чтоб с запасом, если с первого раза меч не получится, чтоб два раза не бегать.
Когда лопнуло третье полотно для ножовки по металлу, а рельс мы даже на сантиметр не перепилили, стало понятно — взятого с собой десятка полотен может и не хватить.
Видел в старинном кино, как какой-то чудик гирю чугунную пилил, он думал, что там внутри золото. Долго он возился. Теперь я уверен — рельс пилить тяжелее, потому что пилили мы уже больше часа, взмокли все, и руки так вообще отваливаются.
Конечно-же мы тренировались. Всерьез. Две недели. И на турнике подтягивались, и от пола отжимались. На двух пальцах.
Но когда попробовали поднять наш кусочек рельсы, то сразу стало понятно — тренировались мало. Вроде всего два метра, а весит килограмм сто.
Встали друг против друга, сверху луна светит, и начали жестами разговаривать. Словами-то нельзя. Языка глухонемых мы не знаем, поэтому словарный запас был ограничен. Пашка предлагал отпилить метр, типа хватит для мечей. На это я сначала показал Пашке на расцветающее на востоке небо, а потом сказал «накоси-выкуси», есть такой очень известный и ёмкий жест.
В общем переговаривались мы минут двадцать, ни до чего не договорились, пару раз послали друг-друга, просто это еще один — самый известный и самый лёгкий жест, но в итоге кое-как взвалили рельсу на плечи и пошатываясь побрели к дому.
Мы как раз раздумывали как перебросить рельсу через забор, когда раздалась далёкая, но громкая трель милицейского свистка. Оглянулись — вроде никого не видать.
-Триста-пятый, ответь Печоре-один. Триста-пятый, как слышишь? – громкость на радиостанции была выкручена на полную.
Первым разлепил глаза тощий милиционер за рулем патрульной машины. Его напарник, спавший на пассажирском сиденье – пузатый и неопрятный тип со звездочками капитана на погонах, еще не открыв глаз, зевнул во всю глотку и потянулся за тангеткой радиостанции.
- На приёме триста-пятый! Чего не спится в ночь глухую…
- Отставить болтовню в эфире! – дежурный был зол, - Звонил сторож из железнодорожного депо… передаю как услышал от него: «Два глухонемых гимнаста в спортивных трико отпилили кусок железнодорожной рельсы и пешком скрываются в направлении Цветочной улицы. Как поняли, триста-пятый?
- ….!
- Отставить ржать в эфире! Найти и выяснить – что за гимнасты, почему глухонемые и нафига им рельса, как поняли?
- …Палыч - блин! Понял тебя, Печора-один, выезжаем на задержание. Конец связи.
Рельсу через забор мы все же успели перекинуть. А потом совсем близко услышали сирену и втопили изо всех сил. Уже без рельсы, потом вернёмся и заберем.
Сердце в груди молотится как желток в миксере. Дыхание сбилось, кулаки сжаты.
Вдали кто-то продолжает наяривать в свисток, смотрю, Пашка меня обгоняет, я поднажал, обратно обогнал его, он тоже поднажал, и чуть было не обогнал меня, а потом нас обоих обогнал ментовский Жигуль и оттуда вылезло двое ментов — тощий и толстый.
- Эй, гимнасты, а ну стоять! - крикнул в нашу сторону толстый.
- А что ты орёшь? Дежурный сказал-же, что они глухонемые, - ответил тощий.
Мы - два долбанных ниндзи! Я принял вправо — в сторону тощего мента. Тот расставил свои грабли, я поднырнул под правую, еще чуть и буду на свободе, но тощий в повороте выставил подножку, я споткнулся, полетел кубарем, потом на меня кто-то сверху навалился и заломил руку за спину.
Пашку тоже поймали. Плохой он ниндзя, даже от толстяка не смог убежать.
Пока падал — локоть ободрал, а Пашка ногу подвернул. Но нас все равно приковали наручниками друг к другу. Пашку за правую руку, меня за левую. Пока тощий мент-водитель ковырялся с наручниками, толстый залез в жигуль и стал возиться с рацией.
- Печора-один, ответь триста-пятому!
- На связи, Печора-один. Задержали гимнастов?
- Да, это пацаны какие-то. Действительно немые. Но вроде не глухие. Ты, Палыч, вот что мне скажи...
Менты — идиоты, подумали мы. И когда тощий отвернулся мы снова рванули. Бежать конечно неудобно, в ногу приходится, в смыслу в одну руку, в смысле руками махать синхронно.
- ...ять! - сказал толстый.
- Триста пятый — Печоре. Что там у тебя опять?
- Гимнасты сбежали, прикинь!
- Триста пятый — вы там два дебила, пацанов поймать не можете? Почему спецсредства не применили?
- Да мы их заковали в наручники. Друг к другу. Вот они и бегут, как в песне - "...скованные одной цепью!"
Бежать синхронно было очень стрёмно. А потом мы снова упали, что за день такой. То есть ночь. Просто Пашка повернул налево, а я направо. Одновременно. Ну и упали мы тоже — одновременно. Пока мы пытались подняться нас снова догнали менты. Я разбил второй локоть, Пашка подвернул вторую ногу.
- Печора-один, ответь триста-пятому!
- На связи, Печора-один. Как погоня?
- Поймали. Теперь еще и за ноги сковали. Сейчас не убегут...
Ха...! - переглянулись мы с Пашкой.
Мы?
Мы - долбаные ниндзи!
И конечно-же попробовали сбежать, когда тощий решил, что скованные за руки и за ноги мы даже не рыпнемся бежать.
- Блин! - сказал толстый.
- Что у тебя там триста-пятый? Опять сбежали? - устало спросила рация.
- Палыч... ты не поверишь на что способны гимнасты... Ан нет. Упали. Ты мне вот что скажи Печора. Что с рельсой делать?
- Как что? Это же вещдок! Вези в отделение!
- Печора, ты там пьяный что ли? Она весит килограмм двести, а я на служебном «жигуленке», куда я её запихну?
- …
- Печора, хватит ржать в эфире. Я рельсу на улице Цветочной, дом семь оставлю. Пришлите кого-нибудь.
- Триста-пятый – отставить! Это начальник отдела – полковник Сидорчук. Рельс как хочешь, но привези. Тут пол-отдела на вас, идиотов, хочет посмотреть. Как понял?
- Вас понял, таащ полковник. Конец связи.
Капитан с тоской посмотрел на своего тощего сержанта-напарника, окинул недобрым взглядом нас с Пашкой и пнул мыском замызганного ботинка нашу рельсу. Поморщился от боли и глубоко вздохнул.
- Так, мужики. Работаем все. Открываем задние окна. Вместе поднимаем рельс и через проем левого окна просовываем в салон в проём правого окна. Пацаны, как рельсу засунем, вы через то же самое окно по очереди залезаете на заднее сиденье. Наручники не снимем, и не просите. Вы же все равно гимнасты, вам не привыкать.
Угваздались все. Тощий пока кантовал рельсу от натуги порвал форменные брюки и измазался в ржавчине по самые брови.
А потом нас привезли в отдел. Вообще, столько ментов сразу я ни разу не видел, как нам потом сказали — на нас посмотреть экипажи чуть-ли не с половины города приехали.
Нас по очереди сводили к инспектору по делам несовершеннолетних, тот позадавал с десяток вопросов, но ни я, ни Пашка ни слова не сказали. А то родителям позвонят. А потом нас посадили в обезьянник.
Что сделает настойщий ниндзя оказавшись в стальной клетке?
Правильно. Разогнет прутья и выберется на свободу. Мы с Пашкой честно попытались. Прутья не разгибались. Ни в какую.
Надо сделать подкоп. Ну, попробовали, пуговицей поскребли бетонный пол, доскребли до царапины, а дальше дело встало. Просто пуговица сточилась.
Следующий пункт - потолок. Я встал Пашке на плече, пару раз упал конечно, но в итоге получилось, дотянулся до потолка, бинго! - это был новомодный фальш-потолок, я сдвинул гипсовый фрагмент в сторону, ухватился за каркас, на котором он висел...
- ...афигееееть! Вы совсем чтоли сбрендили, гимнасты долбаные!?
Пашка от неожиданности «ойкнул» и дёрнулся, я потерял равновесие, повис на руках, а потолок угрожающе заскрипел и затрещал.
Инспектор по делам несовершеннолетних в принципе не понимал что ему делать, куда звонить и кому сдавать недавно пойманных пацанов.
В кабинет без стука ввалился опер, посланный снять показания с начальника железнодорожного депо и принять от него же заявление о нанесении ущерба.
- Петрович, есть ахренительная новость! - жизнерадостно, еще с порога заявил опер, - А ты чего грустный такой?
- Мальчик жестами обьяснил, что зовут его Хуан...
- Чего!?
- Того! Свою фамилию он сказать не может. Написать отказывается. И что с ним делать?
- Предлагаю их отпустить...
- Чего?!
- А того. Начальник депо отказался заявление писать.
- Почему?
- А рельсы списаны давно. И по документы даже утилизированы. Начальник вообще сказал, что никаких неучтеных рельс с его объекта не пропадало.
- Ага... а что с этой делать? - показал на прислоненную в углу рельсу инспектор.
Дверь в кабинет со стуком распахнулась. На пороге стоял дежурный отдела.
- Мужики, что хотите делайте, но гимнастов этих из отдела уберите, Христом Богом прошу, а то я за себя не отвечаю...
- Ты про немых что-ли?
- Во-первых, они не немые. Во-вторых, эти пионеры обрушили весь потолок в обезьяннике. Наконец, в-третьих, один из них сломал ногу, а второй руку. В общем я уже вызвал скорую и сбагрю пацанов им, а вы как хотите, хоть в больницу с ними езжайте. Я всё сказал! - и захлопнул дверь.
- ...дядь, а дядь? - обратился пацан, залезающий в машину «Скорой помощи», к милиционеру, - А рельсу-то можно забрать?
Лет пятнадцать прошло, когда вечером буднего дня ко мне подошел сын и показал на мобильнике фотку двухметрового куска рельсы:
- Пап, мы сегодня в музее МВД были, там ножи-заточки всякие и вещдоки с мест преступлений, а потом я увидел рельс, а под ним табличка... А на ней написаны две фамилии. Твоя и дядь Паши. Я тебе щаз фотку таблички покажу, но пообещай мне, что обязательно расскажешь про это...
Ха!
Я кто?
Ниндзя!
Стремительным броском я отобрал мобильник сына.
Дело №1813/93 «О несуществующем рельсе»
И внизу — крупным капс-локом:
«ТАКИХ БЕРУТ В КОСМОНАВТЫ!»
Автор: Кагарыч
|