Кто бы что ни говорил, у этого кота голова вывернута наизнанку. Извилины нарисованы снаружи для обозначения содержимого черепной коробки. Это что-то вроде таблички «Здесь думают».
Табличка врет. Возможно, коту в принципе чужд этот процесс.
Простая логическая связка «если я упаду в ванну, то промокну и буду унизительно спеленат полотенцем» так и осталась для него недоступной.
«Кто сунет голову в унитаз по самые жабры, того огреет крышкой» – тоже слишком сложно. Да Боже мой, что крышка, когда даже многократно подтвержденный факт – «я могу застрять за диваном» – кот раз за разом пытается опровергнуть: «Не могу!» – «Можешь». – «Не могу!» – «Можешь!» – «Не могу! Застрял…»
В попытках объяснить это поведение чем-то иным, кроме незаурядного скудоумия, я пришла к мысли, что кот каждый день проживает новую жизнь. Это ее усовершенствованная версия, жизнь-N, где любая последующая лучше предыдущей.
Каждый день оконное стекло становится мягче. Близок тот час, когда удастся пробить его лбом и дорваться до трепещущей птичьей плоти.
В стиральной машинке когда-нибудь восстанет белье. Выйдет и соберется в теплые свежевыглаженные стога. Люди осушат унитазы. По всей планете. Доберутся и до нашего – это свершится, надо только верить.
Но самое загадочное – вода. Что должно произойти с ней, чтобы кот перестал падать в ванну, при том, что купание ему ненавистно?
Сперва я предполагала, что он надеется на изменение ее физических свойств. Допустим, заледенеет. Кот мечтает испытать скольжение, думала я, он желает нестись от края до края, лихо закладывая виражи и лишь изредка отталкиваясь от бортика задней лапой.
Но со временем до меня дошло, как я ошибалась. Не в скольжении дело. Раз за разом обрушиваясь с бортика, Матвей ожидает, что воды расступятся перед ним. И пересечет он ванну, сопровождаемый пением ангелов, и сладострастно вонзит зубы в мочалку, которую все время прячут подальше, и истреплет ее в клочья, а веревочку съест.
А еще вернее – пойдет по самой воде. Не замочив лап.
Двинется навстречу мне, онемевшей и пристыженной, и над его ушами будет расходиться рыжее сияние. И дойдет до меня, и протянет великодушно лапу, и поведет меня в обратную сторону, а если я начну тонуть, рявкнет: «Усомнилась в своем коте? Дура!»
И даже подушечки лап у него не намокнут, вот вообще нисколько.
А пока, приближая этот воистину светлый день, кот застревает за диваном, падает в воду и стучится лбом в стекло.
То есть в принципе, если слегка абстрагироваться, в своем поведении ничем не отличается от тех самых людей, которые называют его идиотом.
Елена Михалкова.
|